Главное для «демократии» – увлечь громкими лозунгами толпу и на этой волне обещаний въехать во власть, сев на шею народа. Большинстве ее героев абсолютно пусты и ничтожны, ибо «акрополь их души пуст». Платон прямо говорит, что у них нет «ни знаний, ни хороших навыков, ни правдивых речей». Приди они к власти, вскоре это государство, говоря словами Главкона, «будет состоять из свиней». Подобный строй близок олигархам, и он глубоко порочен. Его вредоносность в том, что он внедряет в души алчность, цинизм, тягу к роскоши, низкие забавы и пьянство. «Демократы» (а в образах Платона только слепой не увидит российские аналоги) «низведут туда, с большим блеском, в сопровождении многочисленного хора, наглость, разнузданность и распутство, увенчивая их венками и прославляя в смягченных выражениях: наглость они будут называть просвещенностью, разнузданность – свободою, распутство – великолепием, бесстыдство – мужеством».
Облик демократического правления. Химера
Ксенофонт в «Воспоминании о Сократе» уточнял, кого греки относили к демосу, а кого к олигархам. Демос – это бедные люди. «У кого нет достаточных средств на насущные потребности, те, думаю, – бедные, а у кого их больше, чем достаточно, те – богатые». Далеко не любая демократия хороша и разумна. Исократ в большинстве речей осуждал олигархию и тиранию, и одобрял равноправие и демократию, хотя и «не любую, а лишь хорошо организованную, созданную не как попало, но на справедливой и разумной основе» (Исократ). Прочтя такое вот определение демократии античными авторами, возможно, кто-то и удивится тому, что спустя 2,5 тысячи лет в России нам почти ежедневно подавали власть олигархов под соусом демократии. Иначе описывал демократию и олигархию Аристотель… Различая пять видов демократии, он указывал в его «Политике»: «Таким образом, демократией следует считать такой строй, когда свободнорожденные и неимущие, составляя большинство, имеют верховную власть в своих руках, а олигархией – такой строй, при котором власть находится в руках людей богатых и благородного происхождения и образующих меньшинство». Вот как Аристотель видел тиранию.
Школа Л. Бернини. Голова Медузы
Тираны и мздоимцы ненавидят собственный народ, говоря о нем: «эта страна», «этот народ». Они опираются не на весь народ, а на узкий клан чиновников, что нередко ведут себя, как чужеземные правители в оккупированной стране. У них в почете льстецы, воры, демагоги и подхалимы. Они всячески поощряют взаимную вражду в стране, сталкивая «друзей с друзьями, простой народ со знатными, богатых людей с людьми из их же среды», ибо так легче управлять. Они стараются разорять своих подданных, чтобы, с одной стороны, иметь возможность содержать свою охрану и чтобы, с другой стороны, подданные, занятые ежедневными заботами, не имели досуга составлять против них заговоры. Тиран «склонен также вести войны, чтобы подданные не имели свободного времени». Плутократы не сочувствуют «ничему возвышенному, ничему свободному». Показателен вывод: «Все те признаки, какими отличается крайняя демократия, свойственны также и тирании». Как он понимал демократию? Главный признак демократического строя – наличие свободы, если ею пользуются все. Одно из главных условий свободы – когда по очереди управляют и правят. Но все же решающий фактор демократии – чтобы те, кто составляет в стране большинство (народные массы), обладали и верховной властью («верховная власть принадлежит народной массе, то, что решено будет большинством, должно считаться решением окончательным и справедливым»).
Диомед – благородный, но обедневший
Греция и Рим знамениты не только великими мыслителями, ораторами, врачами, но и яркими политиками (Ликург, Солон, Перикл, Демосфен, Исократ и др.). В 594 году до н.э. главой Афин стал Солон (ок. 640—560 гг. до н.э.), выходец из обедневшего аристократического рода. С VII века н.э. в Афинах стали развиваться торговля и ремесла. Прежде чем стать политиком, он занялся торговлей, продавая оливковое масло. В политику он пришел тогда, когда два непримиримых лагеря, с огромным недоверием взиравших друг на друга, стали искать подходящую кандидатуру на вождя нации. Вероятно, он более других подходил на эту роль, соединяя в себе, по словам Плутарха, казалось, два совершенно несовместимых и взаимоисключающих качества: «Знать уважала его за его богатство, бедные – за честность».
Павший гигант. Из серии «Дары Аттала»
Случается так, что страна изнемогает под бременем грабителей и богачей, что народ лишен элементарных средств к жизни и вынужден покидать родину (из-за отсутствия средств к жизни). Примерно такая ситуация возникла в Афинах, когда кончилась Килонова смута и «проклятые» наконец ушли из Аттики. Общество предстало, как у нас в России, расколотым на партии: одни афиняне были сторонниками демократии, другие – олигархов, третьи ратовали за смешанный строй. За наименованиями партий, о которых говорит Плутарх в биографии Солона, стояли конкретные группы жителей Аттики. Первая группа состояла из владельцев самых плодородных земель вокруг Афин. В основном это были эвпатриды (или «правые»). И так как в руках у них находились лучшие земли, то настроены они были олигархически. Центр занимали «центристы». В этой группе нашли пристанище состоятельные люди, купцы, богачи, старая греческая «номенклатура». Сюда временами примыкала и большая часть мелких торговцев и их семей, стоявших на умеренно-демократических позициях. На левом фланге находилось большинство, т. е. беднейшее население северо-востока Аттики. Левые ратовали за решительное изменение политического курса страны.
А вот как описал ситуацию Плутарх: «Поскольку неравенство между бедными и богатыми дошло тогда, так сказать, до высшей точки, государство находилось в чрезвычайно опасном положении: казалось, оно сможет устоять, а смуты прекратятся только в том случае, если возникнет тирания. Ведь простой народ был в долгу у богатых: одни обрабатывали землю, платя богатым шестую часть урожая; их называли «гектеморами» и «фетами»; другие брали у богатых в долг деньги под залог тела; их заимодавцы имели право обратить в рабство; при этом одни оставались рабами на родине, других продавали на чужбину». Многие вынуждены были продавать даже собственных детей (закон этого не воспрещал) и бежать из отечества из-за жестокости заимодавцев. Но огромное большинство, люди решительные, большой физической силы, «собирались и уговаривали друг друга не оставаться равнодушными зрителями, а выбрать себе одного вожака, надежного человека и освободить должников, пропустивших срок уплаты, а землю переделить и совершенно изменить государственный строй». И тогда в Афинах сочли, что Солон, – пожалуй, единственный человек, за которым «нет никакой вины, который не является сообщником богатых в их преступлениях и в то же время не угнетен нуждою, как бедные». Все стали просить его взять в свои руки государственные дела и наконец-то покончить с раздорами и распрями в афинском государстве.
