Прежде чем в Трою пошло
броненосное племя ахеян,
Девять я раз в корабле
быстроходном с отважной
дружиной
Против людей иноземных ходил —
и была нам удача;
Лучшее брал я себе из добыч,
и по жребию также
Много на часть мне досталось;
свое увеличив богатство,
Стал я могуч и почтен…
В другом месте Одиссей признается царю Алкиною, что, когда он, о котором идет молва как об изобретателе хитростей, приплыл к городу киконов, Исмару, он, царь Итаки, вместе с его сотоварищами-бандитами повел себя вовсе не как миротворец, но как убийца и грабитель:
Исмару: град мы разрушили,
жителей всех истребили.
Жен сохранивши и всяких
сокровищ награбивши много,
Стали добычу делить мы, чтоб
каждый мог взять свою часть.
Таким образом, читатель не должен заблуждаться ни на счет Одиссея, ни на счет прекрасной Греции, талантами и мужеством сынов которой мы еще не раз будем с вами вполне обоснованно восхищаться. Даже в самой героической части ее истории Греция фактически являлась не чем иным, как «идеальным местом для разбоя». О бесспорной склонности к пиратству обитателей этих мест писал и географ Страбон, отмечая их кровожадность. Охота за рабами породила профессию андраподистов – «делателей рабов». Поэт Лукиан назвал первым таким андраподистом самого Зевса, похитившего красавца Ганимеда. Историк А. Валлон отмечал главные источники богатств древнейших цивилизаций: «Наиболее богатым источником, поставлявшим рабов, был всегда первичный источник рабства: война и морской разбой. Троянская война и наиболее древние войны греков по азиатскому и фракийскому побережьям дали им многочисленных пленников… Война пополняла ряды рабов, но с известными перерывами; морской разбой содействовал этому более постоянно и непрерывно. Этот обычай, который в Греции предшествовал торговле и сопутствовал первым попыткам мореплавания, не прекратился даже тогда, когда сношения между народами стали более регулярными и цивилизация более широко распространенной; нужда в рабах, ставшая более распространенной, стимулировала активность пиратов приманкой более высокой прибыли. Какую легкость для этого представляли и край, окруженный морем, и берега, почти всюду доступные, и острова, рассеянные по всему морю! Тот ужас, который североафриканские варвары (берберы) не так давно распространяли по берегам Средиземного моря благодаря своим быстрым и непредвиденным высадкам, царил и повсеместно в Греции». Тогдашняя жизнь была просто-таки ужасной. На это указывает хотя бы обычай убивать всех прибывших с моря незнакомцев. Среди «цивилизованных» греков, финикиян, критян, египтян, евреев, ассирийцев действовало правило Варфоломеевской ночи: убивайте всех, бог узнает своих. Богам, судя по всему, безразлична судьба людей.
Одиссей у волшебницы Кирки
Геракл и аргонавты (с копьями, палицами, щитами)
Как это ни прискорбно, но в самих Афинах, этой цитадели античной демократии, процветало неприкрытое рабство. Афины, которые согласно требованиям закона вроде бы должны были выслеживать похитителей свободных людей (приняв закон, что карал смертью уличенных похитителей-андраподистов), на самом деле всякий раз, когда только их не могли поймать за руку, тайно им покровительствуют. Было даже запрещено обижать их под страхом исключения из числа граждан. Причина такого покровительства проста и понятна. Государство и отдельные граждане извлекали немалую выгоду из торговли рабами и посредничества в оной. Ведь эта торговля облагалась специальными налогами, а Афины как раз и являлись одним из главных мест такой торговли. Лукиан в «Аукционе душ», описывая жизнь Эзопа, рисует немало примеров из практики торговли рабами в Риме. Но точно такие же порядки царили и в Греции, которая конечно же не была и не могла быть каким-то исключением.
Развалины Коринфа
Говоря об этой «ущербной, беспокойной и хрупкой» микенской цивилизации, что продержалась не более 400 лет в континентальной Греции и на Пелопоннесе, 200 лет – на островах и всего несколько лет – в далеких колониях Египта, Малой Азии и Италии, П. Фор в своей великолепной книге «Греция во времена Троянской войны» попытался установить, что же некогда погубило малые царства и города-крепости. Он довольно решительно отвергает идею внешнего нашествия и уничтожения. Те же загадочные «народы моря», о которых упоминают многие источники (делая это, впрочем, как-то очень неопределенно, смутно), вряд ли могли стать первопричиной тотальной катастрофы микенских городов. Ведь их независимые правители создали мощные крепости, имели сильное войско, для тех веков прекрасное вооружение, крепкие политико-экономические структуры. Тогда что же стало причиной той смертельной угрозы, которая смела между 1250 и 1200 годами до н.э. эти процветавшие и богатые центры?
Герои Троянской войны
Надо сказать, сам Фор убедительно ответил на поставленный вопрос: «И все-таки, чтобы попытаться объяснить катастрофу, изничтожившую между 1250 и 1200 годами столько «ладно скроенных» дворцов и прекрасно укрепленных твердынь, надо одновременно принять в расчет или сложить вместе несколько причин. Наиболее распространенным мог быть следующий механизм распада: мелкие монархии так расцвели и окрепли благодаря земледелию, скотоводству и развитию ремесел, что вызвали ненависть подчиненных народов и менее удачливых соседей.
Власть царствующего дома могли ослабить сразу несколько несчастий: недороды, кораблекрушения, болезни, соперничество, недостаток взаимопонимания, старость правителя. Все это потрясало общество снизу доверху. Целый рой мелких феодалов или местных вождей восставали, отказывались платить налоги и подчиняться чиновничьему контролю, а при случае не брезговали пиратством и разбоем. Самые храбрые сговаривались между собой и шли брать дворцы, где, как все знали, было полным-полно сокровищ, а законный хозяин, как Одиссей или Ахилл, отправился искать удачи в Троаду. Рассказы трагических поэтов об Эдипе, завладевшем городом Кадмом, или о Тесее, воцарившемся в Афинах и сбросившем старца Эгея с вершины акрополя, о Семерых против Фив, о кровавых «разборках» Атрея, Фиеста и их наследников, о бегстве Алкмеона, последнего царя Пилоса, – вся эта ужасная череда бунтов и схваток из-за наследства, видимо, в целом отражает повседневную действительность второй половины XIII века до н.э. И, если заглянуть в историю Греции XIII века н.э., мы увидим совершенно аналогичную картину, причем в тех же городах – в Фивах, Афинах, Коринфе, Аргосе, Навплии или Модоне. Византию куда в большей степени погубили внутренние склоки, чем удары внешних врагов». Французский историк резонно полагает, что велика вероятность того, что греки пали жертвой натиска соседей или сограждан, то есть гражданских, а не внешних войн.
