Восстания рабов имели место в Этрурии, Апулии, Сицилии. Восстали сирийцы, во главе которых стояли раб Эвн, искусный маг и пророк, и пастух Клеон (138 г.). Рабы признали Эвна царем и назвали Антиохом (он даже выпускал свои монеты). Это была попытка создания рабами собственного государства. Рабство уничтожалось как институт. Народ имеет право на восстание. В нем слышен глас возмущенного народа, вынужденного взяться за оружие для отстаивания своих прав. То, что усилия Гракхов не были чем-то случайным, говорит и то, что затем трибун Ливий Друз (человек знатного происхождения) также обещал, уже по просьбе италийцев, внести законопроект о даровании им гражданских свобод. Ему приписывали слова, что надо поделить все неподеленное (чтобы в будущем можно было делить только грязь и воздух). Когда же Друза убили, а знать постаралась похоронить его реформы, вспыхнула Союзническая война (90–88 гг. до н. э.). К восстанию примкнули марсы, самниты и др. О марсах говорят: ни над марсами, ни без марсов не было триумфа. В Аскуле восставшие перебили всех римлян. Но надо было знать характер римского народа. Дж. Бейкер писал: «Римскому характеру скорее под стать крепкое, сильное тело, выносливость, отсюда железная воля и мрачный стоицизм, присущие римлянам. Римляне никогда не были «сговорчивы». В этом секрет их политической независимости. Их нелегко было убедить. Они всегда отличались мятежным нравом, это были люди, готовые стоять насмерть, если им что-то не нравится, – готовые пожертвовать своими жизнями, впрочем, и чужими тоже. История о правой руке Сцеволы, может быть, и легендарна, но в ней отражается истина». В итоге Рим вступает в эпоху затяжных гражданских войн (начало 30-х годов II в. – конец 30-х годов I в. до н. э.). В 19 г. до н. э. кантабры, захваченные в плен и проданные в рабство, перебили своих хозяев, бежали на родину и подняли там восстание, с трудом подавленное Агриппой. Некоторые из рабов выдавали себя за господ. Из рабов был и Лже-Нерон. Разорившиеся крестьяне, гладиаторы и обездоленный плебс города имели все основания видеть главных виновников их бед в нобилях – сенаторской знати, крупных землевладельцах и рабовладельцах.
Схватки гладиаторов
В свою очередь, те даже и не считали их за людей. Как говорил Аристофан в одной из своих комедий («Птицы»): «Если будет у нас клейменый беглый раб, он сойдет у нас за пестрого рябчика» (существовал обычай стилетом клеймить раба меткой, которая бы удостоверяла его принадлежность рабовладельцу). Так что вовсе не по адресу были слова Гесиода, пытавшегося выделить людей как некий особый вид существ, якобы восприимчивых к праву и справедливости:
Роду людскому закон даровал
всевышний Кронион;
Дикие звери и рыбы, воздушное
племя пернатых
Пожирают взаимно друг друга,
лишенные правды,
Правда одним нам дана,
небожителей дар драгоценный.
К небожителям римлян эти слова отнести трудно. Их правда являлась в диком обличье. Народ входил во вкус гладиаторских боев («праздников смерти»). Первый гладиаторский бой имел место в начале Пунической войны (в 264 г. до н. э. на похоронах знатного римлянина сразились три пары гладиаторов). Затем на арене выступали десятки пар. Юлий Цезарь организовал настоящее сражение, в котором участвовало 320 пар гладиаторов. Бои стали любимыми развлечениями аристократов и плебса. Цицерон утверждал, что гладиаторский бой служит школой, воспитывающей хладнокровие, мужество, презрение к смерти. Однако подобные зрелища лишь ужесточали нравы. Толпа, наблюдая за поединком, после его завершения жаждала еще больше крови, требуя добить раненых. Служители в образе Меркурия и Плутона, богов подземного царства, обходили убитых и еще живых, вонзая раскаленный прут, чтобы убедиться в смерти. Если поверженный подавал признаки жизни, Плутон добивал его своим тяжелым молотом. Затем те же служители убирали трупы с арены. Массы людей устремлялись в амфитеатры смотреть бои гладиаторов и травлю диких зверей – бестиарии. Август восемь раз давал представления, где участвовало около 10 тысяч гладиаторов. На длившихся четыре месяца празднествах Траяна, устроенных в честь победы над даками (107 г.), выступило 10 тысяч гладиаторов. Разрешалось устраивать гладиаторские игры и ради дохода (каждый римский гражданин мог с разрешения сената устроить игры). Была распространена практика бродячих отрядов гладиаторов, выступавших за деньги. Существовали и школы подготовки гладиаторов – Аврелия Скавра в Капуе, школа в Помпеях, школа Лентула Батиата (того самого, откуда гладиаторы Спартака начали свою битву за свободу). Занимались их подготовкой специальные люди – ланисты.
Гладиаторский бой. Фреска
В гладиаторы шли, как идут в наемники, – ради денег, реже ради славы. Среди гладиаторов были рабы и свободные. Ведь в школах гладиаторов всех их ждала постоянная еда, кров и, возможно, удача… Иные из них становились предметом восхищения толп, богатых римских матрон, вельмож и поэтов вроде Горация и Мецената. Иным какое-то время везло: они получали богатые подарки, их портреты увековечивали художники картинами, мозаиками, их одаривали своим вниманием красивые женщины. Но то было редкое исключение. Гораздо чаще бедняги попадали в могилу или же становились калеками. При заключении договора новобранец получал сумму ничтожную: не больше 2 тысяч сестерций, произнося перед магистратом клятву и формально отрекаясь от прав свободнго человека. Он вручал своему хозяину право «жечь его, связывать, бить, убивать железом». Одним словом, гладиатор – существо презираемое, относящееся к числу infames, то есть «опозоренных»: он не мог стать всадником, быть декурионом в муниципии, выступать в суде защитником или давать показания по уголовному делу; ему отказывали, как самоубийце, в почетном погребении.
Развалины школы гладиаторов в Помпеях
Битва со Львом
Драматург Теренций с горечью восклицал, что охочая до диких зрелищ невежественная и тупая толпа гораздо с большим удовольствием смотрит на бои гладиаторов, нежели идет на комедию или трагедию. Цицерон в письме к другу жалуется на неразвитость вкусов рядового зрителя: «Остается упомянуть о боях с дикими зверями, по два в день на протяжении пяти дней; они были великолепны, никто не отрицает; но что за удовольствие для образованного человека смотреть либо как слабый человек будет растерзан могучим зверем, либо как прекрасный зверь пронзен охотничьим копьем?» Сенека восклицал: «Человека – предмет для другого человека священный – убивают ради потехи и забавы». Многие, говоря о подобных нравах римлян, не могли скрыть глубокого презрения: «Развращенная толпа, отведав однажды вкус крови, страстно жаждала все нового и нового кровопролития. Но чем больше жертв погибало на этой бойне для удовлетворения страсти к зрелищам, тем острее становилась потребность в пополнении, в новом человеческом материале. Откуда брали римляне «человеческий материал» для гладиаторских игр? В показательных сражениях не на жизнь, а на смерть участвовали военнопленные и осужденные преступники, рабы, нанятые свободные граждане». В древнем римском театре, Одеоне, построенном в 80–75 гг. до н. э. дуумвирами Валгусом и Порциусом, теперь собирался лишь узкий круг зрителей. О какой же нравственности можно было говорить, когда массы римлян предпочитали работе ума и мысли кровавые зрелища?! У поэта М. Ю. Лермонтова есть стих «Умирающий гладиатор», где говорится:
