Правда, в первых томах Запад был главным направлением нашего поиска. И анализируя уроки античной истории, мы почти забыли о Востоке. Как известно, еще Л. Н. Гумилеву «пришла в голову мысль заполнить лакуну во Всемирной истории, написав историю народов, живших между культурными регионами: Западной Европой, Левантом (Ближним Востоком) и Китаем (Дальним Востоком)». По его словам, задача эта «оказалась сверхсложной». Но одним из самых главных выводов его исследования, пожалуй, был вывод: киевская Русь, испытавшая бесчисленные беды, не погибла, а победила, оставив потомкам роскошное искусство и блестящую литературу, именно потому, что она мудро и вовремя сомкнула свои границы с Великой степью. Скажем более: и сама стала Великой Степью. Русь со времен византийских, а затем и с татаро-монгольского периода в особенности, всё более и более обретала черты восточной державы.
Книги и Время
Знаменательно, что сам византизм воспринимался нами скорее как инструмент борьбы с Западом, как идея вызова многим западным представлениям, законам. В книге «Восток, Россия и славянство» К. Леонтьев заявил, что византизм давал нам силу для борьбы с Польшей, Францией и Турцией. Он говорил о суровой необходимости выдержать натиск Европы «интернациональной», если вдруг та, «разрушивши у себя все благородное», осмелится когда-нибудь «и нам предписать гниль и смрад своих новых законов о мелком земном блаженстве, о земной радикальной всепошлости». Что там ни говори, а в нас всегда жила эта византийская мудрость, эта восточная глубина. Бездонный российский космос давно впитывает в себя свет Востока. Леонтьев справедливо заметил, что наш народ и власть равно воспитаны на крепкой иерархической дисциплине этой полувизантийской Руси. И разве не сей византизм вскоре «определил нашу роль в великих, по всемирному значению, восточных делах?» Тогда К. Леонтьева в России многие еще не поняли, ибо он казался мало полезным «для реальных, позитивных целей» политики царизма. Так, Бердяев увидел в нем лишь глубоко индивидуального мыслителя, оторванного «от большого исторического пути». Говоря о философии духовного аскета, коего отличало неприятие либерального «прогресса», Бердяев пренебрежительно бросил в его адрес – «подмораживал гниль, барахтался в смрадной помойной яме». Но и он всё же вдруг неожиданно взял, да и проговорился, молвив – Леонтьев предчувствовал «многое слишком рано». Бесспорно, нужен был гений Леонтьева, чтобы во второй половине XIX в. чувствовать то, что ныне становится все более очевидным: Россия – восточная страна, тесно соприкасающаяся с Западом. Запад всегда это понимал и ощущал. И всегда этого втайне опасался.
И нам вовсе нет необходимости измышлять какие-то легенды, основывая наше историческое право на земли на разного рода мифах и версиях типа возведения происхождения славян к Иисусу Христу, или же к мифической грамоте Александра Македонского. В «Чешской хронике» 1541 г. чешский историк В. Гаек приводил текст грамоты, якобы выданной Александром Македонским славянским народам («просвещенному роду славянскому и их языку») на право владения их землями: «За то, что вы всегда находились при нас, правдивыми, верными и храбрыми нашими боевыми и неизменнными союзниками были, даём вам свободно и на вечные времена все земли мира от полуночи до полуденных земель итальянских, дабы здесь никто не смел ни жить, ни поселяться, ни оседать, кроме вас. А если бы кто-нибудь был здесь обнаружен живущим, то будет вашим слугой, и его потомки будут слугами ваших потомков». Мы – правнуки ариев, разветвленной ветви народов, что в очень далекие времена перемещались с севера на юг и с востока на запад, из одних ареалов обитания в другие.
Войска монголо-татар штурмуют крепость в Европе
Знаем мы и то, что задолго до Александра Великого, когда не было еще и в помине Афин, Рима, Лондона, Парижа, не говоря уже о Варшаве, Тбилиси, Риге, Таллине или Нью-Йорке, наши кони мерили бескрайние просторы Евразии от Китая до Дуная. Доктор философии Дж. Коннер признал то, что забыл Запад (1936): «Современные антропологи считают, что широкие степи, простирающиеся от Волги на восток, явились свидетелями происхождения и развития животных, прирученных не только русскими, но также кельтами, тевтонами, галлами, греками, т. е. в основном людьми, расовое происхождение которых известно как арийское. Люди именно этого региона, следуя в южном направлении вдоль Волги к Каспийскому морю и к границам Малой Азии, в далекое доисторическое время предприняли опасный поход к более теплому климату и более легким завоеваниям через Иран в Индию и Месопотамию. Именно эти белокожие люди, о которых мы недавно узнали, и были предками народов в Шумерах и во всей Малой Азии, а также тех, кого назвали «творцами Цивилизации»». Когда-то Неру сказал об индийцах: «…Мы очень древний народ, и мы слышим шепот столетий, отошедших в незапамятное прошлое. Однако мы знаем, как обретать молодость вновь, хотя воспоминания и мечты этих минувших веков остаются с нами». Но разве мы, русские, не являемся столь же древним великим народом, коль сумели организовать и удержать, освоить и преобразовать значительную часть великой Евразии?!
Вл. Молодкин. Великое Переселение
Разве не дико возводить начало истории народов России, населявших Великую степь десятки тысяч лет, чуть ли не к IX–X вв. новой эры?! Древность ее столь очевидна, что может вызвать удивление разве что у полнейших невежд и лютых недругов России… Это не раз доказано: датчанином В. Л. Томсеном, немцем Ф. В. Радловым, русским В. М. Жирмунским, исследовавшим проблемы германского и тюркского языкознания. Последний, изучая эпосы разных народов – от Алтая до Европы, обратил внимание на общие моменты в сюжетах и образах. По его словам, сюжеты русских сказок о Коте в сапогах, Аленьком цветочке, Колобке, Золотой рыбке, Братьях-лебедях, богатыре Руслане были известны на Алтае задолго до Великого переселения народов. Пушкин позаимствовал образ царя Салтана из сакской сказки «Хан с двенадцатью женами». Сюжет Кота-в-сапогах пришел в Европу из алтайской сказки о Лисе-свахе. Золушка имела прототип на Востоке, в Кушанском царстве (но там вместо феи ей помогала Биби-Сеншанби, покровительница семейного счастья). Похоже, что и «наша царевна-лягушка» некогда «говорила только по-тюркски». И даже знаменитые сказки «Тысяча и одна ночь», вероятно, вначале прозвучали на тюркском языке. Ведь арабы в X в. перевели их на арабский язык (ныне тюркский оригинал хранится в библиотеке Багдада). Р. Фрай считает: возможно, что сакам, выходцам с Алтая, принадлежит и большая часть преданий о Рустаме, вошедших в «Шахнаме» Фирдоуси. Кто знает, может пора уж более пристально вглядеться в глубь веков и тысячелетий. Наши древние земли, обитающие тут народы, имели свой язык и историю, богов и героев, свой пантеон.
Китайское влияние в русском искусстве XVIII века
