Август был честолюбив. Незадолго перед смертью он создал краткий вариант мемуаров. Их он завещал вырезать на медных досках и установить у входа в свой мавзолей. Так и было сделано: надписи на латинском и греческом языках воспроизводят отчет Августа своему народу. Доски распространят по империи. Умирая, он все допытывался от окружавших его: достаточно ли хорошо сыграл комедию жизни. И добавлял: «Если мы сыграли хорошо, тогда похлопайте и все нас проводите с благодарностью». Последние слова обратил к своей супруге. И хотя ему не повезло в оценках со стороны таких авторитетов, как Монтескье и Вольтер (последний однажды назвал его «человеком без сердца, веры и чести»), в нем, пожалуй, было не менее достоинств, мудрости и чести, чем у некоторых деятелей нынешних времен. Думаем, он заслужил, чтоб его проводили добрым напутствием. И уж безусловно заслужил той доброй смерти, о которой мечтал. В какой-то мере итоги эпохе Августа можно подвести словами Вековой песни Горация, где тот торжественно говорит: Август и Рим правят миром на гибель врагам, прощая падшим свои обиды… «Море и суша в деснице его». Его боятся мидийцы, «скифы надменные ждут приговоров», индийцы «молят о мире». Август умел внушить уважение.
Надо ведь понимать то, что Август был и оставался самым последовательным проводником политики подчинения всей доступной Риму ойкумены. Никакого отступления от традиционных, воинственных принципов римской политики при нем не было и быть не могло. Попытки иных авторов сделать из него мироносца смешны. «По существу, дело Августа было делом мира» (Г. Бенгтсон). По сути дела, его декларация осталась такой же декларацией, как и нынешние заявления мирового гегемона (США) о том, что их последние войны якобы ставят целью обеспечение мира во всем мире. Ложь совершенно очевидная, и оттого глупая и бессмысленная. Новорожденная империя, полная мощи и военной силы, играла мускулами и называла это оборонительной политикой (мы об Августе). При ближайшем рассмотрении окажется, что и знаменитый pax Augustana правильнее было бы назвать «кровавым миром». Подтверждением тому, как уже сказано, было и то, что в самые мирные годы принципата Августа не закрывались ворота храма Януса Квирина. Орозий упоминает о том, что Август, «соединив все народы единым миром, лично закрыл тогда ворота Януса в третий раз». И это за 56 лет практически бесконтрольной его власти! Три – и пятьдесят шесть! Правы те ученые, которые совершенно иначе оценивают его внешнюю политику: «В течение принципата Августа Рим под прикрытием красивых заявлений о мире начал продуманную и длительную политику завоеваний в Европе» (Р. Сайм). Ну а то, что сам Август считал, что все народы, населявшие Альпы, да и Европу, были покорены им «по справедливости», вряд ли кого-то может ввести в заблуждение.
Торжество Августа. Гемма Августа. Вена
И все же с точки зрения римских интересов Август стал важнейшим звеном переходной эры, гениальным образом сумев сопрячь, казалось бы, невозможные вещи – демократическую Республику и Диктатуру. Его принципат был могуч и грозен благодаря его преторианской гвардии и тому, что он как проконсул стал главнокомандующим. Август прекрасно осознавал политическую роль войск. Хотя обычно он искусно скрывал мотивы своих поступков, а заодно и средства, с помощью которых добивался успеха. В составленной им автобиографии цезарь писал: «Девятнадцати лет от роду я по своему собственному решению и на свои част-ные средства собрал войско, с помощью которого вернул свободу государству, подавленному господством банды заговорщиков». Однако войска бывали и у других. Август же в своей политике опирался не только на силу, но и на мнение народное и уважение сенаторов… Он стал первым среди сенаторов (первоприсутствующим), что символизировало авторитет и уважение к нему со стороны аристократов. При этом он затем получил титул «Отца отечества», формально передав всю власть народу. Это обеспечивало ему поддержку всей общины и означало, что Август (фактически) получал право распоряжаться тем самым не только судьбой империи, но и имуществом гражданина, и его жизнью.
Вдобавок ко всему он получил еще и трибунскую власть. Казалось, она немногое прибавляла в дополнение к имевшимся у него полномочиям и прерогативам. Но благодаря ей можно было наложить вето на любые решения сената. Сакральная власть позволяла ему защищать любого гражданина от приговора, который был вынесен магистратом. Иначе говоря, Август становился высшим судьей – почти непререкаемым богом. Эту связь описал Г. С. Кнабе в очерке «Рим Тита Ливия». В условиях нового строя ни одно из этих прав не имело реального значения, ибо принцепс пользовался каждым из них де-факто или на основе полномочий. Но Август, неоднократно отказывавшийся от консульства, с этой, казалось бы, декоративной трибунской властью не расставался никогда. Объяснение этому может быть только одно: введенный на заре Республики народный трибунат символизировал собой сопряжение в рамках государства и в служении ему всех сословий, в него входящих. Он не только делал народ в идеале равноправным со старой знатью, но и объявлял их союз священным. Без трибуната государство утрачивало симметрию, а народ – правозащиту. В эмпирической реальности симметрия эта давным-давно не существовала, ибо большинство народа было оттеснено от управления государством. Правозащита осуществлялась другими путями. Но историческая, общественная реальность, по-видимому, эмпирией не исчерпывалась. Потребность народа ощущать себя защищенным от произвола богачей и знати, почти не находя себе удовлетворения в практической жизни, оставалась тем не менее столь мощным регулятором общественного поведения, а отношение к трибунату – тем оселком, на котором проверялась верность правительства традиционным интересам народа, что Август, при всех своих магистратурах и всех своих легионах, не мог себе позволить хотя бы на год остаться без опоры. Поэтому он и принял в 23 г. до н. э. пожизненную власть трибуна.
Алтарь Мира Августа
Имперская политика Августа (время от конца I в. н. э. до падения Рима в V в. н. э. носит название периода империи) получила свое отражение в архитектуре. В это время идет поиск новых средств художественной выразительности, что отвечали бы духу и букве принципата. В архитектуре и скульптуре преобладали торжественные тона при строгой сдержанности форм, характерные для греков классической поры. Заметным сооружением той эпохи стал форум Августа, предназначенный для праздничных собраний и шествий. Огороженная площадь форума имела портики, а в конце нее возвышался величественный храм Марса Ультора (Мстителя). Храм был пышно украшен коринфским ордером, красиво и тщательно отделан камнем, богато оформлен скульптурами. В постройке храма, который считают одним из лучших памятников храмовой архитектуры первой половины I в. н. э., приняли участие видные греческие мастера. Интересен и так называемый «Квадратный дом» в Ниме (южная Франция). Пропорции храма отличаются изяществом и близки к золотому сечению. Важно и то, что храм, воздвигнутый в первые годы новой эры, прекрасно сохранился до наших дней.
Фрагмент рельефа Алтаря Мира
