В первый год правления Калигула, правда, старался выглядеть пристойно. Толпа, которая всегда готова льстить власти, называла его «светиком», «голубчиком», «дитятком», «куколкой». Этот лицемер проливал крокодиловы слезы на могиле убиенного им Тиберия, привез прах матери и братьев, назначил бабке Антонии все почести, усыновил брата Тиберия, сделал дядю Клавдия сотоварищем по консульству, поддержал сестер. Он миловал осужденных и сосланных, объявил прощение по давним обвинениям прошлых времен, сжег на форуме доносы, заявив, что для них его слух закрыт. Он стал публиковать отчеты о состоянии державы и попытался восстановить народные собрания. Италию он освободил от полупроцентного налога на распродажи, многим пострадавшим от пожаров возместил убытки. Иным царям возвращал не только их царство, но и подати и доходы за прошедшее время. Иным аристократам он вернул отобранное у них. Так, Антиох Коммагенский получил отобранные сто миллионов сестерциев.
Недолго длился медовый месяц его царствования! Надежды римлян на то, что прямой потомок Августа, коим был Калигула, вернется к мудрой политике выдающегося предка, увы, не оправдались. Его наделили всей полнотой власти. Ничего глупее нельзя было себе вообразить, учитывая, что «сапожок» еще с детства страдал падучей, а позже регулярно ощущал помраченность ума. Очень скоро из этой «куколки» вылупился дракон… Трудно наверняка сказать, что подтолкнуло его к безумию и преступлениям: то ли то, что его якобы опоила жена любовным зельем, то ли то, что его любовные похождения наградили его болезнью, то ли постоянная бессонница и преследовавшие ужасные кошмары, во всяком случае, его характеру никто бы не позавидовал. Если он даже не был эпилептиком, шизофреником и алкоголиком, то явно больным человеком Калигула был вне всяких сомнений.
Вот как охарактеризовал его римский историк Гай Саллюстий Крисп: «Луций Катилина происходил из знатного рода и отличался большою силою духа и тела, нравом же скверным и развращенным. Еще мальчишкою он полюбил междоусобицы, резню, грабежи, гражданские смуты, в них и закалял себя смолоду. Телом был невероятно терпелив к голоду, стуже, к бессоннице. Духом – дерзок, коварен, переменчив, лицемер и притворщик, готовый на любой обман, жадный до чужого, расточитель своего; в страстях необуздан, красноречия отменного, мудрости невеликой. Неуемный, он всегда рвался к чему-то чрезмерному, невероятному, слишком высокому. После единовластия Луция Суллы его охватило неистовое желание стать хозяином государства; каким образом достигнет он своей цели, ему было все равно – лишь бы добраться до власти». К власти его подталкивали алчность, нужда в деньгах, тяга к роскоши.
Представьте себе, что происходит с человеком, вынужденным пресмыкаться и находиться в страхе за свою жизнь долгое время, когда вдруг на него сваливается безграничная власть. Таким человеком овладевает мания величия. Сей болезнью был поражен и Калигула. Будучи весьма образован, имея очевидный ораторский и писательский дар, он был непредсказуем и тяжел в общении. Завистливый, как все неудачники, он испытывал удовольствие от оскорблений и преследований талантливых людей. Начинавшему тогда карьеру писателя и оратора Сенеке он сказал, что его труды есть «школярство чистой воды» и «песок без извести».
Безглазый Калигула
Тупость власти в этом поступке просто очевидна… Власть должна по крайней мере хотя бы чувствовать тех, с кем обручилось бессмертие. Ведь это из их уст, в их образах они предстанут перед миром. Сенека не преминул воздать должное Калигуле после смерти императора. Однако Нерон не повторил сей ошибки и убил Сенеку при жизни. Калигула обвинил евреев в том, что они не едят свинину. В упрек сенаторам сказал, что конь его мог бы быть лучшим консулом, чем иные сенаторы, хотя вначале проявлял к ним уважение и готовность сотрудничать. Он иногда сражался на цирковой арене вместе с гладиаторами, но потом его охватил страх за бесценную жизнь. Поэтому его всегда и всюду окружали преторианцы.
Надгробный алтарь с изображением свадебного обряда
Страх его со временем усилился, ибо садистические наклонности императора не могли не породить множества заклятых врагов. Калигула вынудил совершить самоубийство Тиберия Гемелла, внука императора Тиберия. Тот должен был стать соправителем. Убил Макрона и жену Эннию, казнил своего двоюродного брата и наследника Марка Лепида, уничтожил любящую его бабку, Антонию, не раз спасавшую ему жизнь. В тайных бумагах хранил две тетради – «Кинжал» и «Меч», куда вносил имена своих жертв. Он предал смерти многие известные фамилии. Особенно любил пытать и казнить сыновей на глазах отцов. Когда же один из них попросил избавить его от мук, он отрубил бедняге голову. Во время пышных пиршеств, за заваленными различными яствами столами, император порой устраивал развлечения, подобные тем, что описаны в романе Е. Санина «Гость из Кесарии»… Однажды на пиру сенатору Фалькону подали блюдо из мурен, которое было приготовлено специально для него. А перед тем накануне Калигула казнил единственного сына сенатора (не за какие-то прегрешения, но за изысканные манеры и умение с достоинством держаться в обществе). Отцу было приказано присутствовать при этой казни. И вот на пиру, поглядывая с усмешкой на убитого горем отца, все еще сохранявшего выдержку, Калигула обратился к нему с вопросом: мол, известно ли тому, чем были накормлены поданные ему на стол мурены. Тот, недоумевая, ответил, что, видимо, рыбой. И тогда Калигула, выдержав эффектную паузу, воскликнул: «Эта рыба вчера утром называлась Публием Фальконом-младшим! Ты сожрал своего сына! Вчера, после казни, я приказал разрезать его на куски и накормить ими мурен, которых мои повара запекли специально для тебя!» Довольный этой страшной «шуткой», Калигула долго хохотал… Женам, любовницам и консулам во время совместных пирушек он частенько повторял: «Стоит мне только кивнуть, и вам перережут глотки!» Он не оставлял в покое ни одной знаменитой и красивой женщины. Особенно он любил овладеть чьей-то женой на глазах мужа, после возвращения из спальни обсуждая с ним интимные достоинства и недостатки, рассказывая всем о том, какова она была в постели, чем хороша. Он не пощадил своих сестер, находясь со всеми тремя в преступной кровосмесительной связи. Это было порочное чудовище!
Акведук Клавдия
Марк Аврелий заметил: «Несправедливый, делая себя злым, себе же делает зло». Понятно, его многие ненавидели. Чашу терепения сенаторов переполнило его решение возобновить дела о государственной измене. Калигула становился тираном редким даже для Рима. Но сенаторы, возможно, стерпели бы и эти выходки. Заявили же из страха, что поставят ему на Капитолии золотую статую. Но казна не беспредельна. Забавы и причуды Калигулы требовали все новых и новых расходов. Однажды он приказал ради минутной причуды перегородить часть Неаполитанского залива мостом длиною в две-три мили, используя для этого корабли. Облачился в нагрудник Александра Македонского, специально привезенный для него из мавзолея царя-завоевателя в Александрии. Устроил там гулянье при свете факелов. Затея эта стоила Риму немалых денег. Пришлось облагать налогом торговцев, носильщиков, сводников и проституток. Но власти обычной ему казалось мало – и он принял решение объявить себя при жизни богом. Евреям приказал поместить в храме Иерусалима статую в обличье Зевса и ей поклоняться. С трудом удалось его отговорить от безумной затеи, которая могла вызвать восстание.
