В этом смысле правовая деятельность Рима заслуживает самого пристального внимания. Естественное право, как считали крупнейшие римские юристы (Гай, Пипиниан, Павел, Ульпиан, Модестин и др.), воплощало в себе ряд требований справедливости. Оно выражало ту основополагающую идею, что право вообще справедливо. Весомым считал вклад римлян в правовую культуру человечества известный российский юрист И. В. Михайловский. В «Очерках истории права» он назвал римлян классическим народом права. И если у них тем не менее не было настоящей науки права, если у них общие теоретические построения были слабы, продолжал автор, то это главным образом объясняется преобладанием чисто практической деятельности над теоретической и довольно-таки слабым развитием философии: «Ничего самостоятельного в этой области римляне не дали, а результаты греческой философии восприняли чисто эклектически».
Несмотря на некоторые неблагоприятные условия, римляне все же оставили в области права немало глубоких идей. Оставляя в стороне известную ценность римского гражданского права как прагматического источника, остановимся на результатах их мысли, важных для философии и методологии права… «Прежде всего необходимо отметить, что впервые в римском праве человек появляется как самостоятельный деятель, человеческая воля, свобода – как главный фактор. Римские юристы воспользовались результатом стоической философии и развили учение о jus naturale. Это – право, выражающее порядок жизненных отношений, установленный природой, порядок, вытекающий из природы человека, природы вещей и природы отношений. В этом учении выражена чрезвычайно важная мысль, а именно: жизненные отношения имеют свою естественную природу, они заключают в себе указания на то, как надо формулировать соответственную юридическую норму. Законодатель должен подметить и выразить эту скрытую, естественную норму. Кроме этой «природы вещей» римляне в своих воззрениях на jus naturale пользовались как руководящими началами: 1) общностью данного правила всем народам и 2) чувством справедливости. Источники римского права изобилуют ссылками на естественное право, имеющее всеобщий характер и притом характер обязательный… общеизвестные места Дигест доказывают воочию, что римские юристы видели в естественном праве далеко не только чисто теоретические построения, проекты идеального права». Другое дело – как римские юристы применяли это открываемое ими естественное право в повседневной жизни…
Римский зал. ГМИИ
Колонны римского права были установлены столь основательно и прочно, что на них воздвиглось все здание последующего европейского законодательства. В случаях коллизии норм положительного права с естественным римские юристы никогда не проповедовали ничтожности соответственной нормы, продолжает Михайловский, они никогда не нарушали принципа законности. Осторожно и медленно путем толкования, фикций вводили в жизнь положения естественного права, оставаясь всегда на почве положительного. «Например, никто из них не отрицал законности рабства, хотя и признавал противоречие его естественному праву. Отсюда – медленная работа юристов, направленная на постепенное смягчение действующего права путем толкования всех сомнений в пользу естественного права. В результате – появление (в Риме. – В. М.) целого ряда норм, ограничивающих власть господина над рабами и облегчающих получение ими свободы… Резюмируя сказанное о естественном праве в Риме, мы находим следующие черты, характеризующие это право: 1) вечность, неизменность и разумность; 2) оно – основа положительного права и 3) оно – критерий для его оценки и надлежащих улучшений. В сущности, это понимание тождественно с греческим». И если, как увидим, несправедливость все же продолжала править миром, то это означало лишь своеобразное понимание древними законов права.
В области международных отношений нет ни одной идеи, которая в зародыше не встречалась бы ранее – в классическую эпоху. Римляне пытались соблюдать право войны, верность слову, свои клятвы (даже по отношению к противнику). Если клятвы нарушались, виновный выдавался врагу. Так, подобное случилось с Луцием Манлием и Луцием Миртилом, которые избили карфагенских послов и были затем увезены в Карфаген. По совету фециалов, учрежденных Нумой Помпилием, Квинт Фабий Амбуст, убивший галла до официального объявления войны, подлежал выдаче галлам. Но римская толпа воспротивилась законному акту. Фециалы управляли внешними сношениями, ведали обрядом возвещения и объявления войны. О ненадежности договоров свидетельствовало уже то, что при их заключении не требовали ни поручителей, ни заложников, только одной клятвы о том, что в случае нарушения договора гнев Юпитера поразит весь римский народ. Видимо, эти клятвы нарушались, причем не однажды, раз с тех веков пришла к нам известная формула: «Хочешь мира – готовься к войне».
Пьетро Баратта. Милосердие. Летний сад
В целом система как таковая, как правовой инструмент международного права, которая бы гарантировала его выполнение, отсутствовала. Древний мир не был готов признавать иные аргументы, кроме силы. В основе противоречия лежала убежденность в том, что истинное право может применяться только к своим, и только к знатным, свободным и богатым. Ведь даже умнейшие головы Эллады и Рима отрицали наличие равенства между ними и «варварами». Сократ говорил, что «греки настолько же выше варваров, насколько люди выше животных». Другой мудрец, Аристотель, цитируя Еврипида, прибавлял, что «варвар по природе то же, что и раб». В том мире, где раб никогда не был субъектом права, он не мог считаться полноправным. Вспомним хотя бы о том, какой яростью преисполнялись спартанцы, слыша речи даже о теоретической возможности предоставления минимума прав рабам-илотам. Право служит «своим». Фукидид отмечал, что главный и решающий фактор права – достижение преимущества государства любым способом и путем. И тут цель оправдывает средства. В Риме слово «иностранец» и «враг» являлись почти синонимами. В отношении врагов не могло существовать никаких правовых норм. Даже в более позднюю эпоху к ним прилагалось определение – «mars exlex» (то есть «беззаконной войны»). Тит Ливий формулирует так римский взгляд на эту проблему: «Что бы я ни сделал с врагами, право войны меня оправдывает». При таких нравах и порядках смешно было бы говорить о каких-то мирных отношениях, о равноправии меж странами, чувстве солидарности и проч. и проч. Разумеется, существовали союзы и некие взаимоотношения между субъектами права, но все это носило поверхностный, второстепенный характер. Каждый знал, что главное – это сила. Поэтому и священные ворота бога Януса, храм-арка, закрывавшиеся только в мирное время, чуть ли не на протяжении всей римской истории оставались открытыми (закрывались дважды – до Августа, трижды – в годы его правления).
Трон знатного римлянина
В отношении собственного народа римляне старались строго придерживаться рамок разработанного законодательства. Греки и римляне многое дали миру в плане разработки последующей юридической теории и практики. В частности, Ю. Ланге в работе «Vindiciae contra tyrannos», или «Возмездие тиранам» (1569), использовал греко-римское понятие государственного договора для оправдания сопротивления при нарушении монархом божественных законов или же при подавлении им народа. Эта теория вплоть до Французской революции служила основой всех политико-юридических построений нового устройства государств. Она также, отмечает В. Дильтей, была творением древности, возникла в эпоху греческого просвещения в условиях насилия, как бы перманентной революции, опустошавшей греческие полисы в период Пелопоннесской войны. Платон дал классическое изображение этой теории, а римские юристы внесли свою лепту.
