Чему и как учили
У руля руководства русской армией нередко оказывались наряду с талантливыми и грамотными командирами непрофессионалы, а то и просто вопиющие бездари… К примеру, наш Генеральный штаб, планируя перед войной наступление против Германии, большую часть русской армии направил для вторжения в Австро-Венгрию (52%). Выходило, что правая рука генералитета не ведает, что творит левая. Впрочем, в Генштабе шли бесконечные споры на эту тему.
Мешал и низкий общеобразовательный уровень не только солдат, но и офицеров. На это указал генерал Куропаткин после возвращения с Дальнего Востока в 1903 г. (хотя ему в меньшей степени, чем кому-либо еще, позволительно было выступать критиком). Даже великий князь Константин Константинович после вступления в должность начальника Главного управления военно-учебных заведений в приказе подчеркнул: «Не могу не обратить внимания на малограмотность не только кадетов, но и юнкеров военных училищ. Дурное правописание и отсутствие элементарного навыка в письменном изложении мыслей — самая слабая сторона преподавания в наших военно-учебных заведениях. Успехи по иностранным языкам тоже заставляют желать еще очень многого» (1901).
Уровень знаний иных выпускников военных училищ оставлял желать лучшего. Так, в нижегородском кадетском корпусе гр. Аракчеева в 1898—1899 учебном году неуспевающие составляли 42,37%. Правда состояла и в том, что кадетские корпуса добивались в смысле знаний значительно худших результатов, нежели гражданские гимназии и реальные училища. Военное министерство делало упор на подготовку «пушечного мяса», а не классных специалистов и «умных мозгов». Во всеподданнейшем докладе по Военному министерству (за 1882 г.) было приказано сократить объем учебного курса кадетов, чтобы «излишним напряжением умственных занятий воспитанников не повлиять разрушительно на развивающийся юный организм». Там говорилось, что для военных самое главное — уметь переносить усиленные физические нагрузки и вообще лишения, тогда как всякие там «хитрые курсы наук» — дело десятое. Зато исключительное внимание уделялось Пажескому корпусу при государе императоре. Как изволят вышагивать и «парлеть» по-французски!
Николай II в Ставке
Если в Германии на 1 тыс. жителей приходилось 150 учеников народных школ, то в России — 41. Неграмотных новобранцев, поступивших в войска, в Германии было 0,02%, а в России — 61,7%. Россия в начале XX в. по числу неграмотных (789 неграмотных из каждой тысячи человек) входила в тройку самых отсталых стран Европы, занимая третье место, после Румынии (884 неграмотных на тысячу), Сербии (830 неграмотных — на 1000), Португалии (786 — на 1000). По числу неграмотных новобранцев в Европе нас опережала только Румыния. У 2/3новобранцев в России отсутствовала начальная военная подготовка. Такова качественная сторона царской армии.
В экономическом плане мы отставали еще больше от передовых стран. И ведь такого рода примеров имелось превеликое множество.
Благотворительный обед в детском приюте
Б.М. Шапошников во времена Первой мировой войны
Высший командный состав оставлял желать лучшего, а в ряде случаев оказался ниже всякой критики. Фаворитизм, давняя язва русского строя, разъедал армию. На высшие командные посты часто назначались люди не по талантам и знаниям, а по принципу близости к монарху и личной преданности. Это сыграло коварную «шутку» с военной верхушкой и армией. Не любивший русских Энгельс писал, что «среди офицеров русской армии есть очень хорошие и очень плохие, но первые из них составляют бесконечно малую величину по сравнению с последними». Эти язвительные замечания конечно, следует воспринять критически. Русские офицеры, когда их не предавали политики и они служили народу, были лучшие офицерские кадры мира.
Чиновники в министерствах и в штабах зачастую вообще не очень утруждали себя трудом умственным и презирали его. В Академии Генштаба перед Первой мировой войной обучение велось, в основном, на базе опыта наполеоновских войн! Тут не учитывался даже опыт Русско-турецкой войны — комиссия по ее изучению еще к 1910 г. не закончила работы, не говоря уже о Русско-японской войне 1905—1906 гг. Генерал В. И. Гурко, командующий Западным фронтом, отмечал, что лишь в марте 1916 г. Главная квартира приступила к изданию наставлений для воинских частей в позиционной войне. «Эти обязательные к исполнению документы… были составлены на основе французских руководств с частичным использованием германских наставлений, причем все материалы не были в достаточной степени приспособлены к условиям русского театра военных действий».
Когда входишь в детали, видишь, что подготовка велась из рук вон плохо. Оценку дал генерал Б. М. Шапошников (в тяжелые для СССР годы войны с гитлеровской Германией он возглавлял Генеральный штаб).
Выходец из донских казаков, Шапошников прошел суровую школу царской армии, окончил Академию Генерального штаба. Он писал в «Воспоминаниях»: «Читающий эти строки вправе спросить: какова же была русская доктрина в 1910—1912 г.? Таковой, по сути, не было. Был разброд в тактике и уж тем более в стратегии, немного позднее профессорский коллектив начал создавать проект Полевого устава, который, однако, был сильно попорчен редакционным карандашом Сухомлинова при содействии Бонч-Бруевича. В 1912 г. устав вышел в окончательной редакции. Чем же мы, слушатели, руководствовались в академии? Большинство из нас склонялись к германской школе с ее грубыми приемами наступления, встречного боя, нежели к изящной школе фехтования французов. Помимо лекций Незнамова, переводов тактики Балка, Шлихтинга, большой популярностью пользовались переведенные на русский язык “тактические задачи”Альтена и “тактические письма” Гриппенкерля. В области ведения большой войны внимательно изучалась книга Фалькенгаузена о современной войне. “Канны” Шлиффена были нам известны по рефератам. Поэтому для нас, офицеров Генерального штаба, приемы немцев в мировую войну, в особенности в ее начале, не были новинкой, мы знали их хорошо. Другое дело — генералы русской армии, большинство из них этих приемов не знало, а на войне, как известно, дело решают не капитанские головы».
Генерал от инфантерии А. М. Зайончковский писал, как в ходе русско-японской войны в офицерском корпусе обнаружились существенные недостатки: слабая подготовка высшего звена генералитета, отсутствие должного командного опыта у значительной части начальников дивизий и командиров корпусов, а также слабые познания как в теории, так и в современном состоянии военного дела. Перед военным министерством была поставлена задача ликвидировать эти недочеты. К началу Первой мировой войны кое-что в этом направлении было сделано. Принимались, в частности, меры к повышению уровня знаний командиров корпусов и начальников дивизий. В 1906 году вышло первое высочайшее повеление установить соответствующие занятия высшего командного состава, начиная от командиров частей (полков) до командиров корпусов включительно, направленные к развитию военных знаний». Однако общий уровень военных знаний у основных категорий офицерского корпуса (исключая командиров корпусов) изменялся медленно.
