Но продолжительность консульства не удовлетворяла более Бонапарта, и два месяца спустя — 2 августа 1802 г. — Сенат сообразно решению Трибуната и Законодательного собрания и с согласия народа, опрошенного посредством всеобщей подачи голосов, декретировал следующее:
1) Французский народ назначает, а Сенат провозглашает Наполеона Бонапарта первым консулом на всю жизнь.
2) Статуя мира, держащая в одной руке победный лавр, а в другой декрет Сената, будет свидетельствовать перед потомством о благодарности нации.
3) Сенат принесет первому консулу выражение доверия, любви и удивления французского народа.
Этот переворот был завершен приспособлением простым сенатским постановлением положения о временном консульстве к консульству пожизненному. „Сенаторы, — сказал Корне, представляя им новый закон, — надо навсегда закрыть Гракхам доступ на общественную площадь. Мнение граждан о политических законах, которым они подчиняются, выражается всеобщим благосостоянием; обеспечение прав общества ставит на практике догмат господства народа в Сенате, являющийся как бы связью для нации. Вот единственная социальная доктрина“. Сенат принял это новое социальное учение, овладел верховной властью и хранил ее до поры до времени, чтобы затем передать Бонапарту.
Конституция 16 термидора X года (4 августа 1802 г.) отстраняла народ от управления государством. Общественные и административные должности стали так же несменяемы, как и правительство. Избиратели стали пожизненными; первый консул мог увеличить число их; Сенат имел право изменять учреждения, приостанавливать действие суда присяжных, объявлять департаменты вне действия конституции, отменять приговоры судов, распускать Законодательный корпус и Трибунат. Государственный совет был усилен; Трибунат, уже ослабленный исключением части своих членов, казался все еще опасным, и его численность была сведена всего к пятидесяти членам. Таковы были в продолжение двух лет успехи привилегий и абсолютной власти. К концу 1802 г. все находилось в руках пожизненного консула, имевшего преданную партию в духовенстве, военный орден в Почетном легионе, административную корпорацию в Государственном совете, машину для декретов в Законодательном собрании и машину для конституции в Сенате. Не смея еще совершенно уничтожить Трибунат, откуда время от времени раздавалось свободное слово и высказывались противоречия, Бонапарт лишил его наиболее смелых и красноречивых членов и этим сделал все государственные учреждения полным эхо своей воли.
Эта внутренняя политика расширения власти сопровождалась и внешним увеличением территории. 26 августа Бонапарт присоединил к Французской Республике остров Эльба, а 11 сентября 1802 г. — Пьемонт. Девятого октября он занял Парму и Пьяченцу, престол которых был за смертью герцога свободен; 21 октября, наконец, тридцатитысячная французская армия вошла в Швейцарию, чтобы поддержать возбудивший беспорядки новый федеративный акт, определявший конституцию каждого кантона. Это послужило Англии, и так уже неохотно подписавшей мир, поводом разорвать его. Британский кабинет испытывал необходимость только во временном прекращении военных действий; тотчас же после Амьенского договора Англия стала подготовлять третью коалицию, — так же, как она это делала после Кампоформийского договора и во время Раштаттского конгресса. Интересы и положение Англии уже сами по себе должны были повести к разрыву, ускоренному присоединением государств, сделанных Бонапартом, и тем влиянием, какое он имел на соседние, признанные в силу последних договоров вполне независимыми республики. Бонапарт, в свою очередь, только и мечтавший о военной славе, желавший возвеличить Францию завоеваниями и закончить свое собственное возвышение новыми победами, не мог себя осудить на покой, ему нужна была война, так как он не желал свободы.
Оба кабинета обменивались некоторое время крайне резкими дипломатическими нотами. Лорд Витворт, английский посланник, кончил тем, что покинул Париж 25 флореаля XI года (15 мая 1803 г.). Мир был окончательно нарушен; с той и с другой стороны стали готовиться к войне. 26 мая французские войска заняли курфюршество Ганноверское. Германская империя, близкая к концу, нисколько этому не препятствовала. С начатием военных действий ободрилась и партия шуанов-эмигрантов, ничего не предпринимавшая после адской машины и континентального мира. Случай казался ей благоприятным, и она составила в Лондоне, с согласия британского кабинета, заговор; во главе его стояли Пишегрю и Жорж Кадудаль. Заговорщики тайно высадились на берег Франции и так же тайно отправились в Париж. Они завели сношения с генералом Моро, завлеченным в роялистскую партию женой. Но в тот момент, когда заговорщики готовились выполнить свой замысел, большая часть из них была арестована полицией, открывшей их заговор и следившей за ними. Кадудаль был казнен, Пишегрю сам повесился в тюрьме, а Моро был осужден на двухлетнее заточение, замененное потом изгнанием.
Этот заговор, открытый в середине февраля 1804 г., сделал еще дороже для народа личность первого консула; ему были присланы адреса от всех государственных учреждений и от всех департаментов республики. Около того же времени он поразил одну высокопоставленную жертву. 15 марта эскадрон кавалерии захватил герцога Энгиенского, жившего в замке Эттенхейм, в Великом Герцогстве Баденском, в нескольких милях от Рейна. Первый консул думал, вследствие заявлений полиции, что этот принц принимал участие в последнем заговоре. Герцог Энгиенский был поспешно привезен в Венсен, через несколько часов осужден военным судом и расстрелян во рву замка. Это возмутительное убийство было делом не политики узурпации, а насилия и гнева. 18 брюмера роялисты могли еще думать, что первый консул готовится к роли Монка, но за следующие четыре года он отнял у них эту надежду. Ему не было никакой необходимости ни разрывать с ними таким кровавым способом, ни успокаивать, как тогда говорили, якобинцев, уже более не существовавших. Люди, оставшиеся преданными республике, стали гораздо больше бояться деспотизма, чем контрреволюции. Все дает повод думать, что Бонапарт, мало ценивший и человеческую жизнь, и права людей, и уже привыкший к политике вспыльчивости, счел принца в числе заговорщиков и решил ужасным примером покончить с заговорами как с единственной существовавшей для его личности и власти в эту эпоху опасностью.
Война с Великобританией и заговор Кадудаля и Пишегрю послужили для Бонапарта ступенями, чтоб перейти от Консульства к империи. 6 жерминаля XII года (27 марта 1804 г.) Сенат, получив сообщение о заговоре, послал депутацию к первому консулу. Президент Франсуа из Нефшато высказался таким образом: „Гражданин первый консул, вы основали новую эру, но вы должны еще увековечить ее: блеск ничто, если он непродолжителен. Мы не сомневаемся, что эта великая мысль занимает и вас, так как ваш творческий гений охватывает все и ничего не забывает; не медлите больше, вас понуждают, с одной стороны, время, события, заговорщики, честолюбцы, а с другой стороны — то беспокойство, что волнует всех французов. Вы можете остановить время, господствовать над событиями, обезоружить честолюбцев, успокоить всю Францию: все это — даровав ей учреждения, способные утвердить ваше здание и продолжить для детей то, что вы сделали для их отцов. Гражданин первый консул, будьте вполне уверены, что Сенат говорит теперь от лица всех граждан“.
