Позднейшие источники о деятельности депутатов при Первом еврейском комитете также представляют определенный интерес. Так, в описательной части уже упоминавшегося проекта, поданного анонимным «ученым евреем» А.Б. Куракину, так же как и в рассмотренном выше докладе комитета, депутатам от кагалов приписывалась полная некомпетентность и неумение говорить на языке власти. По мнению автора записки, это было обусловлено низким культурным уровнем российского еврейства в целом: «По нынешнему состоянию евреев весьма мало таких людей, которые бы о вещах такого рода могли бы судить порядочно, или паче иметь представление об истинном благе народном»
[491], в то время как немногочисленные «просвещенные евреи», достойные стать представителями своего народа перед властью, не имеют возможности проявить свои таланты, поскольку «образ мысли таковых евреев не согласуется с общим мнением их единоплеменников, которые и кроме того не имеют ни о чем понятия»
[492]. Выдвижение тех или иных депутатов было, по мнению автора проекта, теснейшим образом связано с архаичным и несправедливым устройством еврейского общества. За выборами в 1802–1803 гг. стояла немногочисленная группа «богачей», действия которых были продиктованы «суеверием и страстью». Влиянием этих невежественных и порочных людей была «порабощена воля собратий, зависящих от них по промыслам, по распоряжению податей и по духовным отношениям, поелику богачи, по родственной связи их с учеными суеверными – раввинами, а сии по нужде своей в богачах имеют друг на друга величайшее во всем влияние». По этой причине результат выборов нельзя было «считать основательным и соответствующим желанию правительства»
[493]. Анонимный автор касался также вопроса об отношениях депутатов с представляемыми: по его словам, «депутаты имели род инструкции от своих доверителей держаться известных правил и, следственно, не могли говорить или предпринимать то, что мыслили, а только говорили то, что им поручено»
[494]. Описательная часть проекта предваряла содержавшиеся в рекомендательной части предложения еврейской реформы, при которой взаимодействие власти с евреями якобы обрело бы новые, более эффективные формы.
Характеристика депутатов при Первом еврейском комитете была представлена также в обзоре деятельности еврейских депутатов за 1802–1825 гг., составленном в сентябре 1826 г. в Четвертом еврейском комитете. Поводом к рассмотрению вопроса о еврейских депутациях послужило прошение виленского, минского и гродненского кагалов о возобновлении еврейского представительства при комитете. Инициатива кагалов привлекла внимание великого князя Константина Павловича, поручившего управляющему Министерством внутренних дел В.С. Ланскому представить прошение кагалов императору. Ланской, в свою очередь, поручил рассмотрение прошения Четвертому еврейскому комитету, составившему обзор истории еврейского представительства
[495]. Вероятно, главной задачей составителей справки было подкрепление доказательствами уже сложившегося в высших кругах негативного отношения к еврейским депутатам. При рассмотрении истории депутатов при Первом еврейском комитете составители справки обильно цитировали упоминавшийся выше доклад комитета, а также приводили новые любопытные подробности. Депутаты якобы мотивировали свой отказ от обсуждения проекта Положения тем, что после издания нового закона о евреях, созданного номинально при их участии, они, «яко предатели своих собратий, неминуемо должны будут понесть негодование и даже лично над собою мщение»
[496]. Эта красочная деталь дополняла создаваемый в данной справке и докладных записках Четвертого еврейского комитета образ фанатичного, жестокого, упрямого и преступного еврейства. Особый вес этой характеристике придавало то, что она была вложена в уста самих официальных представителей этого народа
[497]. Итак, депутаты, «после долговременной нерешимости, объявив, что они сообщили статьи нового положения своим кагалам, просили позволения отправиться к ним же»
[498]. Таким образом, желание депутатов организовать совещания с кагалами интерпретируется в справке несколько иначе, чем в докладе Первого еврейского комитета.
Интерпретациями, содержащимися в сохранившихся источниках, была во многом обусловлена оценка деятельности депутатов при Первом еврейском комитете последующими историками. Особенно ярко эта тенденция проявилась в работах Ю.И. Гессена, без всякой критики воспроизводившего трактовку, предложенную в анонимной записке 1808 г.: приглашенные членами комитета депутаты, сторонники просвещения и реформ, могли свободно высказывать свои мнения, тогда как губернские депутаты зависели от делегировавших их кагалов и были вынуждены выступить против любых нововведений
[499]. Негативному влиянию депутатов от кагалов, выступавших против любых «мер культурного, просветительного характера», Гессен приписывал отказ комитета от реформы еврейского образования
[500]. Последнее предположение никак не подтверждается имеющимися источниками.
Характеристика поведения еврейских депутатов в докладе комитета может быть подвергнута сомнению. На фоне всей предшествующей истории еврейского представительства, когда евреи вполне доказали свою способность говорить на языке власти и выдвигать предложения и проекты реформ, отказ депутатов представить какие-либо суждения по проекту Положения выглядит странно. Что же касается «доверенностей» и «инструкций» от кагалов, якобы полностью лишавших депутатов права на инициативу, достаточно вспомнить подлинные доверенности кагалов и «обществ» поверенным 1785–1790 гг., предоставлявшие им широкую свободу действий
[501]. Таким образом, следует оставить открытым вопрос о специфике взаимоотношений комитета с депутатами обеих групп. Очевидно только стремление комитета доказать полную бесполезность и даже определенную опасность сотрудничества с еврейскими представителями.
«Положение о евреях» было утверждено императором 9 декабря 1804 г.
[502] За исключением учреждения Синедрина, в общих чертах оно совпадало с упоминавшимся выше проектом, составленным комитетом к началу 1804 г. Срок обязательного переселения евреев из сельской местности в города и местечки
[503] и срок перехода кагальной документации на русский, польский и немецкий языки
[504] были продлены на несколько лет по сравнению с проектом. Возможно, эта небольшая уступка являлась результатом деятельности еврейских представителей. Основной тенденцией в разработанном комитетом «Положении о евреях» 1804 г. стало стремление «исправить» евреев при помощи принудительных мер, однако система административного управления евреями была оставлена без изменений, равно как и неопределенный статус евреев, являвшихся одновременно отдельной корпоративной группой и принадлежавших к различным сословиям империи.
