Итак, давайте попытаемся подвести кое-какие итоги.
Флот, находившийся под командой старшего адмирала Яп Цина в Индийском океане, вернулся в Китай в сентябре 1422 г., имея на борту 17 посланников из государств Восточной Африки и Индии. Между тем флоты Чжоу Маня и Хон Бао достигли побережья Китая не ранее осени 1423 г. Отметим, что флот Чжоу Маня вообще не доставил в Китай ни одного посланника, а флот Хон Бао — всего одного, из Каликута. Отсюда я сделал вывод, что флот Чжоу Маня двинулся в западном направлении, чтобы исследовать и нанести на карту Тихий океан, и вернулся на родину через Острова пряностей. Флот адмирала Хон Бао двинулся в сторону Антарктики, чтобы установить точное положение Южного Креста, а затем вернулся домой, продвигаясь на восток сквозь воды южных океанов, посетив Малакку и Каликут. Я стал искать следы этих флотов и начал с флота Хон Бао, проследив его путь через южные океаны.
ПУТЕШЕСТВИЕ ХОН БАО
6
ПУТЕШЕСТВИЕ В АНТАРКТИКУ И АВСТРАЛИЮ
Заданием адмирала Хон Бао было нанести на карту все, что находилось к востоку от ключевого пункта — Фолклендских островов, отмеченных на карте Пири Рейса картушкой компаса и лежавших на 54°40′ южной широты. К тому времени запасы коричневого риса на борту сухогруза, шедшего с флотом, резко уменьшились, а побеги сои, заботливо выращиваемой в горшках на кораблях, были съедены. Прежде чем пуститься в путь в восточном направлении в неизведанные воды, адмиралу следовало позаботиться о запасах свежей, витаминизированной пищи.
Что же мог в те годы получить моряк на Фолклендских островах?
Прежде всего капусту, дикий овес, пингвинье мясо, гусей, рыбу. Дичи там не водилось, фруктов, естественно, тоже. Единственным млекопитающим, обнаруженным на этих землях, был варрах (the warrah), как называл его Дарвин. Вот что он писал об этом представителе местного животного мира, напоминавшем по виду и повадкам лисицу: «Нет в мире ни одного столь неприютного, заброшенного, удаленного от континента куска земли, где бы водилось такое крупное четвероногое, обладающее столь ярко выраженными индивидуальными особенностями. Боюсь, однако, что когда острова наконец заселят, это животное будет уничтожено человеком и исчезнет с лица земли, как, к примеру, исчезла с лица земли птица дронт»
[100].
К сожалению, это любопытное животное, как и предсказывал Дарвин, и впрямь было уничтожено человеком и исчезло с Фолклендских островов примерно в 1870 г. Кстати, Дарвин отмечал, что варраха чрезвычайно легко приручить. Британский биолог Джульет Клаттон-Брок, изучавшая особенности физического строения этого животного по чучелам, имеющимся в Лондонском музее естественной истории, пришла к выводу, что оно, подобно австралийской собаке динго, в свое время было одомашнено. По ее мнению, «варрах» представлял собой помесь южноамериканской лисы с одичавшей собакой, доставленной морем на Фолклендские острова задолго до того, как туда впервые ступила нога европейца. По-моему, это объясняется просто: обитавшая на Фолклендских островах лиса завела потомство от одной из собак, которых китайцы возили с собой на кораблях в качестве животных, предназначавшихся в пищу. Я написал запрос в Лондонский музей естественной истории, пытаясь выяснить, существует ли возможность сравнить ДНК вымершего ныне варраха с ДНК той особой породы собак, которых китайцы употребляют в пищу, но ответа, к сожалению, так и не получил.
По сравнению с пустынными, со скудной растительностью Фолклендскими островами, Патагония, лежавшая на 300 морских миль западнее, представляла собой настоящую природную кладовую, что, к своему величайшему удовлетворению, и отметили последующие исследователи. Моря у берега кишели рыбой, а на отмелях можно было найти множество крупных съедобных моллюсков. Гуанако, андский олень и зайцы встречались здесь в изобилии и без боязни подпускали к себе людей вплотную. Охоте могли помешать только горные львы, чье грозное рычание будило по утрам высадившихся на берег моряков, в обязанности которых входило добывать провиант. При желании здесь можно было также найти дикие ягоды и яблоки, изобиловавшие витамином С.
Воспользовавшись периодом затишья, который в этих водах устанавливается с наступлением короткого антарктического лета, адмирал Хон Бао снялся с якоря у Фолклендских островов и отплыл к берегам Патагонии, чтобы пополнить свои скудеющие запасы продовольствия. Продолжая оставаться па широте Канопуса (52°40′), он нашел для своего флота отличную, как ему представлялось, гавань в виде большого залива к югу от мыса Дев (Cape Virgines). Хотя адмирал этого и не знал, залив являлся входом в пролив, который выводил в Тихий океан. Стоило только кораблям Хон Бао войти в этот залив, как мощное течение подхватило их и повлекло в юго-западном направлении со скоростью не менее шести узлов в час и с такой легкостью, как если бы суда были вырезаны из пробки.
На утро следующего дня выяснилось, что китайские корабли находятся уже посреди пролива; прошло не так уж много времени, как они оказались неподалеку от крайней южной точки южноамериканского континента — полуострова Брансуик (Brunswick Peninsula), который хорошо виден на карте Пири Рейса. Теперь флот находился к югу от Канопуса, и Хон Бао решил идти на север, чтобы вновь оказаться на его широте и продолжить исследование и нанесение на карту неизвестных островов и земель на востоке. Между тем пролив, по которому течением влекло флот, становился все уже и уже, постепенно превращаясь в так называемый канал Герономино (Canal Geronomino), который имел в ширину не более мили и узость которого, без сомнения, затрудняла маневрирование большим и тяжелым китайским кораблям. Достаточно сказать, что «плавучим сокровищницам» только для поворота требовалось описать радиус чуть меньше мили. В результате всех этих напастей и неожиданностей флот был вынужден изменить курс. Интересно, что картографы изобразили канал Герономино в виде реки — так, должно быть, его небольшая ширина повлияла на восприятие мореплавателей.
От полуострова Брансуик флот двинулся по каналу Магдалена (Canal Magdalena), воды которого текли в юго-западном направлении и смешивались с водами Тихого океана неподалеку от островка Агирре (Isla Aguirre). Это был крохотный необитаемый остров, один из сотен, находившихся неподалеку от побережья. При всем том, в отличие от большинства своих ничем не примечательных собратьев, он получил название, которое сохранилось и по сию пору. Так вот, выйдя в воды Тихого океана неподалеку от этого островка, китайцы таким образом открыли и нанесли на карту то, что ныне именуется Магеллановым проливом, хотя, надо признать, это получилось у них по чистой случайности. Пресловутый залив, который адмирал Хон Бао облюбовал для стоянки и который являлся входом в Магелланов пролив, лежал на той же самой географической широте, что и Канопус — путеводная звезда китайцев в Южном полушарии. Такого рода случайность, впрочем, нисколько не умаляет их заслуг. Стоит только представить себе, как их большие, тяжелые корабли шли по узкому извилистому проливу среди мрачных скалистых берегов, постоянно подвергаясь воздействию морских течений и сильных ветров с дождем и снегом, как сразу станет ясно, что лучших мореходов в то время земля еще не знала. Уверен, Магеллан так никогда и не узнал бы об этом проливе, если б китайцы не нанесли его на карту Надо прямо сказать, что европейцы в большом долгу перед китайцами, которые первыми обнаружили проход, соединяющий Атлантический и Тихий океаны, и открыли европейцам пути к Островам пряностей.
