Влажные джунгли Центральной Америки всегда могут обеспечить предприимчивого человека разнообразным питанием, рыбой и дичью, главное, чтобы он любил охотиться или рыбачить. Кроме животной пищи, джунгли дают также различные плоды, а одеждой в таком климате может служить одна только набедренная повязка. По большому счету, джунгли предоставляют их обитателю все, что нужно для жизни, — строительные материалы, плоды, лечебные травы, листья коки, зерна дикорастущего кофе, мясо животных и птиц, а также рыбу. Джунгли всегда наполнены звуками. Тишина ночи здесь постоянно нарушается пронзительными криками, свистом, протяжным ревом, скрипом раскачивающихся под ветром деревьев, кваканьем лягушек и неумолчным стрекотом насекомых. В таком вот беспокойном окружении майя строили из камня величественные города. Ничто из того, что я видел на нашей прекрасной планете, включая Мачу-Пикчу или Акрополь, не производило на меня такого сильного впечатления, как город майя Паленке (Palenque) в Чиапасе (Chiapas), который в один прекрасный день предстал перед моим взором на фоне расходившегося молочного утреннего тумана в изумрудном обрамлении тропической растительности. Этот город был возведен в золотую эпоху майя (325–925 н. э.) и на протяжении 1000 лет, надежно скрытый джунглями, пребывал вдали от суетного мира. Построенный на холмах, откуда открывался чудесный вид на равнину, он занимал площадь в 3,5 квадратных мили. На каждом холме возводился целый комплекс зданий — пирамиды, дворцы и храмы. Каждое здание было отлично привязано к местности и стояло так, что его красоту подчеркивали и окружающий рельеф, и буйная тропическая зелень. Посреди города протекала быстрая и хрустально-чистая лесная протока. Вполне возможно, что когда китайцы встретились с местными жителями, их провели к Паленке, чтобы они могли полюбоваться на самый прекрасный город, когда-либо воздвигнутый цивилизацией майя. В то время китайцам могло показаться, что они увидели творение, созданное людьми, во всем равными им по талантам и умению.
Паленке — загадочный город. По неизвестной причине он был оставлен жителями со всеми находившимися в нем богатствами и на долгое время предан забвению. С другой стороны, это настоящий рай для исследователя. Здесь есть все, о чем только может мечтать археолог или историк: легендарная гробница «фараона джунглей», наполненная сокровищами, дворцы царей и жрецов, чьи стены испещрены иероглифами, которые готовы поведать историю этого места, обсерватории, храмы, крытые дворики со сферическими куполами и — что, вероятно, представляет для исследователя самый большой интерес — жилища простых людей. Здесь, как в музее, можно найти многочисленные образцы художественного творчества и ремесленной деятельности местного населения — маски, статуи, ювелирные украшения, разнообразную керамику, глиняную посуду вплоть до самых обыкновенных горшков и мисок, рыболовные крючки и копья с каменными наконечниками, которые брали с собой простые люди, выходя на рыбалку или на охоту.
Над городом и окружающей местностью доминирует огромная белая пирамида царя Пакала (Pakal). Кубинский ученый Альберто Рус Луилльер (Alberto Ruz Lhuillier) несколько лет разыскивал потайную лестницу, которая вела бы к сакральному помещению у основания здания. В 1952 г. он и его сотрудники, сдвинув в сторону большой камень, обнаружили туннель, уходящий в глубину
«Среди сумрачных теней проступило вдруг видение, словно пришедшее к нам из сказки или из ирреального потустороннего мира. Нашему взгляду предстала пещера, напоминавшая вырезанный изо льда волшебный грот. Ее стены сверкали и переливались, будто высеченные из горного хрусталя. Поумерив восторги и немного подумав, мы пришли к выводу что это, скорее всего, часовня или подземный храм. Приглядевшись, мы заметили на стенах рельефные изображения людей и животных. Потом я взглянул на пол и обнаружил, что мы стоим на резной надгробной каменной плите, которая была в прекрасном состоянии и почти не осыпалась. Уверен, мы были первыми людьми за тысячу лет, которые увидели это надгробие».
С замирающим сердцем Альберто Рус Луилльер и его люди сдвинули плиту в сторону и заглянули в находившееся под ней пространство.
«Поначалу мне показалось, что внизу все сплошь изукрашено мозаикой. Только через минуту я стал различать некоторые детали — орнамент из зеленого жада, наведенные красной краской изображения зубов и костей и, наконец, фрагменты драгоценной маски. Я всматривался в мертвый каменный лик того почти мифического существа, ради которого были выстроены и эта сказочная часовня, и заключенная в толще стены потайная лестница, и сама гигантская белая пирамида с храмом на вершине. Здесь, под плитой, находился самый настоящий саркофаг. Прежде в выстроенных майя пирамидах ученым ничего подобного обнаружить не удавалось»
[176].
Наиболее замечательным предметом из всех экзотических сокровищ, которые были положены в саркофаг царя Пакала, чтобы украшать его быт в загробном мире, по праву считается его посмертная ритуальная маска, изготовленная из жада. В ее пустые глазницы в виде щелочек были вставлены зрачки из радужного обсидиана. Эта маска — величайшее произведение искусства, бесценное творение человеческих рук. Шея, уши, запястья и пальцы мертвого царя были украшены разнообразными ювелирными изделиями, выполненными из жада. Эти украшения по изяществу, красоте и высочайшему качеству работы можно приравнять к аналогичным изделиям наиболее искусных китайских и японских ювелиров. Равным образом величественная, с правильными геометрическими пропорциями пирамида, выстроенная из отполированных каменных плит, скрытая в толще ее стен потайная лестница, Похожая на ледяной грот часовня, да и сама гробница с саркофагом являются результатом деятельности людей, познавших вершины архитектурного искусства, а также инженерного и строительного дела и понимавших, что такое совершенство и красота.
Вволю полюбовавшись на пирамиду Пакала, я, прогуливаясь вдоль реки, заглянул в местный музей, сплошь уставленный стеклянными шкафами с выставленными в них образцами декоративного искусства народа майя. По преимуществу это были резные скульптурные изображения символических растений и животных — ягуаров, змеев с клыками и перепончатыми крыльями и птиц, каждое перышко которых было вырезано столь искусно, что казалось, они сию минуту взмахнут крылом и улетят. Мне не приходилось еще видеть такого обширного собрания столь удивительных по красоте и качеству исполнения вещей. Можно с уверенностью сказать, что китайцы, которые до того целых два года бороздили моря и океаны, впервые встретились с цивилизацией, почти столь же древней и совершенной, как их собственная. Ювелирные изделия из жада, которые выделывались ремесленниками народа майя, ни в чем не уступали изделиям их ремесленников, а фарфор из Чолулы был даже тоньше и прозрачнее китайского фарфора из провинции Цзянси (Лangxi). Наконец-то китайские купцы могли обменять привезенные ими драгоценные шелка и бело-голубую керамику на настоящие предметы искусства.
