Понятно, что Москва постаралась удержать своих западных соседей от этого шага. Выступая на II сессии ЦИК СССР, Литвинов напомнил, что «на юго-западной нашей границе одна из провинций, формально не отделившаяся от нашего Союза, находится еще в оккупации другой страны. Этой оккупации самозваные охранители пакта Келлога не замечают. Я имею в виду Бессарабию, население которой никогда не переставало стремиться к воссоединению с нашим Союзом»
[540]. Тем не менее, Румыния присоединилась к американской ноте, и 21 декабря, в тот день, когда в Хабаровске был подписан советско-китайский протокол о нормализации отношений, французский посол в Москве попытался передать эту румынскую ноту Литвинову, который отказался не только ее принять, но и выслушать. Советская сторона совершенно справедливо заявила, что государству, отказывающемуся возобновить нормальные отношения с СССР и оккупирующему часть советской территории, вряд ли стоит выступать с нравоучениями на тему о миролюбии
[541].
В условиях нарастания экономических проблем и социальных протестов населения Румыния сделала ставку на усиление своих вооруженных сил. Зимой 1930 г. начались переговоры с Чехословакией о приобретении вооружения и военного снаряжения, а румынская пресса вновь развернула кампанию о «советской военной угрозе». Летом Румыния, как и остальные страны Малой Антанты, одобрила французскую идею «пан-Европы». В январе 1931 г. Бухарест высказался против приглашения Москвы к обсуждению этого проекта. 15 января был продлен польско-румынский договор о взаимопомощи. Наряду с США и Францией Румыния постаралась поучаствовать в экономическом бойкоте СССР, препятствуя советским поставкам по Дунаю
[542]. Более того, румынское правительство конфисковало закупленную в СССР партию галош, так как на их подошвах стояла марка «Серп и молот», что могло «явиться средством ведения советской пропаганды», особенно в Бессарабии
[543]. Понятно, что все это не способствовало улучшению советско-румынских отношений.
В мае — июне 1931 г. начались советско-французские переговоры о заключении договоров о ненападении и торговле. 10 августа советско-французский договор о ненападении был парафирован, и Франция предложила Польше также достичь подобного соглашения с СССР. 23 августа советской стороне было передано польское предложение о возобновлении переговоров относительно договора о ненападении, а Франция 23 сентября заявила, что подписание советско-французского договора обуславливается достижением советско-польского соглашения. Со своей стороны, Москва предложила Парижу убедить Варшаву смягчить ее позицию и указала на невозможность связать оба договора.
В мае 1931 г. Польша уведомила Румынию о скором возобновлении переговоров с СССР и предложила Бухаресту свое посредничество, если он готов к аналогичным переговорам с Москвой. 14 ноября Варшава предложила свое посредничество и Москве на основе «оставления вопроса о Бессарабии в стороне». Однако Советский Союз, хотя и поддержал эту польскую идею, предпочитал вести двусторонние переговоры без посредников. 25 ноября румынское правительство запросило Францию относительно возможных переговоров с Москвой. 27 ноября Париж подтвердил свое согласие на эти переговоры и заявил о готовности в любом случае сохранить свои обязательства в отношении Бухареста. 5 декабря Румыния предложила СССР заключить пакт о ненападении. Москва же надеялась, что удастся начать с Румынией переговоры о «нормализации отношений», но в основном это была советская уступка Польше и Франции. В декабре 1931 г. была достигнута договоренность, что советско-румынские переговоры будут вестись в Риге
[544], причем стороны согласились с тем, что вопрос о Бессарабии будет оставлен в стороне. Румыния, которую подталкивали Франция и Польша, была не склонна торопить события и взяла за основу польский проект договора о ненападении, добавив в него текст, который можно было бы трактовать как косвенное признание Бессарабии частью Румынии
[545].
Одновременно в декабре 1931 г. начались переговоры СССР с Финляндией и Латвией, договоры о ненападении с которыми были подписаны соответственно 21 января и 5 февраля 1932 г. Тем временем 6 января 1932 г. в Риге начались советско-румынские переговоры. Советскую делегацию возглавлял член коллегии НКИД Б.С. Стомоняков, а румынскую — поверенный в делах в Латвии М. Стурдза. Как и следовало ожидать, основная дискуссия развернулась вокруг вопроса о том, обозначать или не обозначать в предстоящем соглашении вопрос о Бессарабии. 20 января румынская сторона заявила, что до принятия советской стороной твердого обязательства никоим образом не включать вопрос о Бессарабии в пакт о ненападении, она считает бесполезным продолжение начатых переговоров
[546]. 26 января ТАСС опубликовало интервью с Литвиновым, изложившим советскую позицию, которая сводилась к тому, чтобы упомянуть в договоре о наличии нерешенных проблем между обеими странами, поскольку «мы не можем заключать с Румынией никаких соглашений, которые можно было бы истолковать как наше косвенное или молчаливое признание захвата Бессарабии»
[547]. Собственно, именно это и не устраивало румынскую сторону. В итоге переговоры были практически свернуты
[548]. 25 января был парафирован советско-польский договор, но Варшава заверила Бухарест, что не подпишет его до того момента, когда СССР заключит аналогичные договоры со всеми своими западными соседями.
В контактах с Москвой Париж и Варшава продолжали настаивать на том, что они подпишут договоры с СССР лишь после достижения советско-румынского соглашения. Соответственно, румынский премьер-министр Н. Йорга 1 февраля, выступая в парламенте, выразил признательность Польше и Франции за поддержку румынской позиции
[549]. Правда, Варшава уже с февраля 1932 г. стала настойчиво советовать Бухаресту найти способ договориться с СССР. В мае Польша активизировала свои попытки ускорить ход советско-румынских переговоров, но если Москва принимала некоторые из польских компромиссных предложений, то Бухарест отвергал все. С лета 1932 г. Франция также стала активно выступать в качестве посредника. И вновь СССР принимал многие компромиссные предложения, а Румыния их отвергала
[550]. 23 июня от имени Польши Москве был предложен новый компромиссный (румынский) вариант договора, однако все опять уперлось в вопрос упоминания или неупоминания наличия спорных проблем в советско-румынских отношениях, и советская сторона предложила вернуться к устранению разногласий по тексту, согласованному в Риге. Все эти проволочки и неуступчивая позиция Румынии привели к тому, что Польша решила подписать договор с СССР, не дожидаясь завершения советско-румынских переговоров. Понятно, что Бухарест, получив польское уведомление об этом, заявил о том, что Польша заняла недружественную позицию, что, впрочем, не помешало Варшаве 25 июля подписать договор о ненападении с СССР и отказаться официально подтвердить готовность увязать его ратификацию с подписанием аналогичного советско-румынского соглашения. В этой обстановке переговоры были отложены до осени
[551].
