— Решил обождать. Вдруг, думаю, удастся сшибить пару-другую бачков. Хочешь, на Библии поклянусь?
— Нет, я хочу, чтобы мы вместе пошли к шерифу и вы все ему рассказали. [Проверяет, не блефует ли он.]
— И на хрена тебе это?
— Вы же говорите правду.
— Ясное дело — правду.
— Вот и хорошо, давайте пойдем к шерифу и все ему расскажем. Или позвоним ему, пусть он приедет. Вы же свидетель! Он с радостью вас выслушает. Только берегитесь! Молли Ранинвулф раскалывает врунов на раз, и если что, она вас привлечет за дачу ложных показаний.
Он задохнулся.
Шакти зашла внутрь, чувствуя тепло, исходящее от старой печки. Пахло пивом, дымом горящих дров и старыми кроссовками. Повсюду валялся мусор, обшивка старого зеленого дивана местами порвалась, и наружу торчала набивка. Телевизор был новый, с широким экраном. Одна из стен была увешана фотографиями, на которых в основном красовался Рэд, запечатленный со старой, согнувшейся в три погибели женщиной. «Наверное, мать», — подумала Шакти.
— Может, теперь вы мне все-таки скажете, что видели на самом деле? [Мы достигли кульминации эпизода. Рэд идет на попятную и рассказывает о том, что знает.]
Он допил пиво и швырнул банку в мусорное ведро, стоявшее у плиты.
— Я видел, как вышел какой-то старикашка, сел в машину и свалил. Потом вышла Шэрон Санденс и села в машину.
— Вы видели, как она уехала?
— Не-а. Решил, она Хэгга ждет. Завел джип и поехал домой. Вот и все, что я видел. [Перед нами развязка данного эпизода.]
Шакти подошла к стене с фотографиями и внимательно посмотрела на изображение женщины, стоявшей рядом с Рэдом. В ее глазах угадывались сила и любовь.
— Ваша мать? — Да.
— Бьюсь об заклад, она говорит вам, что у вас огромный нереализованный потенциал.
— Да, чего-то такое говорит, — фыркнул он. Шакти собралась уходить. Открыв дверь, она повернулась к Рэду:
— Она права. Вы хороший. Очень хороший.
— Она тоже так говорит, — сказал он и смущенно улыбнулся. [Еще больший эмоциональный рост.]
— Я ей верю, мистер Стеклс.
Секунду казалось, что ее слова смутили его. Он улыбнулся и кивнул.
— Поосторожней, ступеньки, кажись, совсем обледенели. Езжай к Шэрон Санденс. Она, может, чего и видела.
— Именно к ней я и направлюсь, мистер Стеклс, — сказала Шакти, спускаясь по ступенькам. [Мостик к следующему эпизоду.]
Обсуждение
По ходу действия я отмечал в эпизоде моменты, когда в характере Рэда Стеклса происходили изменения. Шакти тоже немного изменилась. В начале она была напугана, а в конце подружилась с Рэдом. Между Рэдом и Шакти вспыхнул конфликт, благодаря которому Рэд изменился, стал менее жестким и более человечным. Во всех хороших драматических произведениях драма заставляет персонажи меняться и развиваться, переживать различные эмоции и смену настроений. Когда мы раскрываем хорошую книгу, перед нами предстает широкая чудесная река жизни, а река жизни вечно меняется.
Нет ничего удивительного в том, почему писатели так любят творить. Мы проживаем много разных жизней, испытываем столько разных чувств, нас посещает столько невероятных грез!
Драматическое повествование и полуэпизоды
Повествование может последовать сразу за эпизодом.
Она лихорадочно думала о детали от треножника Бентли, которой Хэггу размозжили голову. Убийцей вполне могла быть Шэрон Санденс. Для того чтобы нанести удар, особой силы не требовалось. Хэгг ее хорошо знал и мог спокойно, ничего не подозревая, повернуться к ней спиной. Разве они не ссорились в баре? «Точно, — подумала Шакти. — Шэрон Санденс вполне может быть убийцей».
Подобное повествование часто называется итогом эпизода. В нем мы узнаём о реакции персонажа на конфликты. Перед нами очень важный тип драматического повествования, который за счет перетасовки имеющихся ключей к разгадке и свидетельских показаний помогает удерживать внимание читателя прикованным к сюжету.
Драматическое повествование также используется для того, чтобы показать, чем в определенный период времени занят персонаж. Драматическое повествование не является кратким изложением событий. Краткому изложению событий нет места в гениальном детективе. Вот как оно обычно выглядит:
Шакти весь день обходила дома на Главной улице, спрашивая каждого встречного, не знает ли он человека по прозвищу Стриж. Такого человека никто не знал. К вечеру она страшноустала, пошла в отель, до девяти медитировала и молилась, а потом легла спать.
Драматическое повествование должно включать в себя все элементы эпизода: апеллировать к чувствам, быть подробным, содержать конфликт, показывать развитие персонажей и т. д. Единственное отличие состоит в том, что в эпизоде события происходят более или менее в реальном времени. Вне зависимости от того, прочтем ли мы эпизод, или люди будут вести диалог прямо перед нами, времени будет потрачено примерно одинаково.
В драматическом повествовании речь идет о событиях, которые происходили на протяжении довольно длительного отрезка времени.
Шакти принялась прочесывать город, в отчаянии пытаясь найти человека по прозвищу Стриж. Около полудня метель улеглась, выглянуло солнце, и его лучи заиграли на снежном одеяле, в которое укутался городок. Шакти пошла на север. Сначала она зашла в скобяную лавку и поговорила с круглолицым продавцом, но тот лишь покачал головой. Потом она подошла к старичку, смолившему трубку, но и он ей сказал, что о Стриже слыхом не слыхивал. Потом она попыталась заговорить с мрачным типом в охотничьей куртке, но он послал ее подальше. Она пошла назад по Главной улице. На ней были легкие ботинки, и ноги страшно замерзли. Небо затягивали темные тучи — значит, к утру наметет еще больше снега.
Она не нашла ни одного человека, который знал Стрижа. Четверо посоветовали Шакти убраться из города, семеро вообще отказались с ней разговаривать. Ребенок в красной куртке, стоявший у дома с верандой, кинул в Шакти снежок. Отец даже не попытался остановить его. Шакти улыбнулась и помахала им рукой, хотя внутри ее бурлила ярость, но не на мальчика, а на людскую глупость.
Драматическое повествование, в отличие от краткого изложения событий, изобилует деталями, которые помогают читателю погрузиться в волшебный мир вымышленного.
Полуэпизод представляет собой смесь эпизода и драматического повествования.
Шакти завернула за угол. В первых трех домах никто не отозвался на стук. Дверь четвертого дома распахнулась, и перед Шакти предстал молодой человек с толстой книгой в руке. [Мы пока имели дело с драматическим повествованием, сейчас переходим к самому эпизоду.] Низенький, белокурый — глаза, скрывавшиеся за толстыми стеклами очков, подслеповато моргали.
