– Войдите, – доносится наконец из офиса доктора Лизандер, и я спешу в кабинет и с облегчением закрываю за собой дверь.
– За тобой кто-то гонится? – с улыбкой спрашивает она.
– Нет, конечно нет.
Доктор вскидывает бровь.
Я вздыхаю.
– Ну, если уж вам так хочется знать, у меня от этих лордеров мурашки по спине ползут.
– Скажу по секрету, Кайла, у меня тоже.
Я смотрю на нее недоверчиво.
– Правда?
– Правда. Но я их игнорирую, притворяюсь, что там никого нет. Если не признавать их существования, то они все равно что не существуют.
Она говорит это так спокойно и уверенно, словно отключением своего внимания может отправить в небытие целый народ.
Я невольно сжимаюсь и бросаю на нее быстрый взгляд – заметила или нет, – но доктор печатает что-то на экране и лишь потом поднимает голову.
– На прошлой неделе ты решила сосредоточиться на занятиях рисованием. Как успехи?
– Не очень хорошо.
– О? А что так?
– Уроки живописи отменены. А учителя живописи лордеры забрали на глазах у всей школы.
Шок проносится по ее лицу летучей тенью – зрачки на мгновение расширяются, дыхание прерывается на полувдохе, – и оно снова становится невозмутимым.
– И как ты?
– Рисую дома, но это не то же самое.
– Ты неправильно меня поняла. Что ты чувствуешь? Как относишься к тому, что случилось с преподавателем?
Интересно. Я по собственному опыту знаю, что обсуждать действия и поведение лордеров запрещено. Однако же доктор Лизандер совершенно открыто беседует со мной на запретную тему. Осторожно, Кайла, они за стеной, в коридоре. Кто знает, что и как они могут услышать.
– Наверно, у них были на то какие-то свои причины.
– Перестань, Кайла, я же вижу, как ты переживаешь из-за учителя.
– Неужели?
– Твои глаза – окна в твою душу.
Какая досада. Я практиковалась дома перед зеркалом, училась, по совету мамы, сохранять каменное лицо. Но стоило подумать о чем-то, к чему я неравнодушна, как это сразу отражалось в зеркале. Думай о Себастиане. Это вроде бы помогало.
– У меня есть душа?
– Ты пытаешься отвлечь меня, и у тебя неплохо получается. А про глаза как окна – это старая пословица.
– Я имею в виду, может ли быть душа у таких, как я?
Доктор откидывается на спинку стула и с любопытством смотрит на меня.
– Для того, кто верит в существование души, процедура зачистки никак не может повлиять на ее наличие или отсутствие.
– А вы верите?
Она качает головой.
– Кайла, ты забываешь, кто здесь задает вопросы. Отвечай на мои. – В ее голосе звучит предостерегающая нотка.
Я стараюсь придумать что-нибудь нейтральное, не опасное, но потом решаю – нет. Мистер Джанелли заслуживает лучшего. Заслуживает правды.
– Он – хороший человек. Мы были ему небезразличны. И вот теперь его нет. Как, по-вашему, я себя чувствую?
Доктор хмурится.
– Отвечаешь вопросом на вопрос? Ты же прекрасно знаешь…
БУМ!
Звуковая волна накрывает офис. Здание вздрагивает, дрожь проходит по полу у меня под ногами, и страх сковывает тело. Крики, неблизкие и слабые, но все же и не далекие.
Террористы?
Дверь у меня за спиной распахивается, и я оборачиваюсь. Из коридора в комнату врываются лордеры. Впервые за все время я даже рада их появлению. Один говорит что-то в головной телефон.
– Идемте с нами, – бросает другой, обращаясь к доктору Лизандер, но та замерла за своим столом, бледная, с застывшим лицом. – Быстрее! – кричит он. Она вздрагивает, поднимается и, сопровождаемая лордерами, идет к двери.
А что делать мне?
– Кайла… – Доктор Лизандер оборачивается. – Иди на сестринский пост. И не беспокойся, с тобой ничего…
Ее хватают за плечо и выталкивают в дверь.
На бледном лице снова проступает шок. Доктор больше не в силах сделать так, чтобы они исчезли.
Грохот, крики, звуки, та-та-та, похожие на автоматные очереди в старых фильмах. Автоматы? Где? Прислушиваюсь – то ли где-то внизу, то ли снаружи. Прохожу через кабинет к окну.
Решеток на нем нет, и выходит оно во внутренний дворик с деревьями и скамейками. Медсестры сбились в кучку, но ни автоматов, ни тех, кто мог бы стрелять, не видно.
Доктор Лизандер сказала идти на сестринский пост. Я шагаю к двери и… останавливаюсь. На столе компьютер. И он включен.
БУМ!
Здание снова вздрагивает. На этот раз взрыв ближе.
Я замираю в нерешительности. Паника кричит: беги, но любопытство шепчет: когда еще у тебя будет такой шанс?
Меня трясет. Живот сжимается, норовя выбросить завтрак. Что ж делать? Смотрю на дверь. Делаю шаг вперед. И тут же отступаю. А кто сказал, что там безопаснее, чем здесь?
Сажусь за стол, в ее кресло.
На правой половине экрана мое фото. Кайла 19418. Это номер моего «Лево». На левой – записи доктора Лизандер: короткий отчет о сегодняшнем прерванном разговоре, но без упоминания Джанелли. Перечень дат сверху вниз, последняя неделя на самом верху. Навожу курсор и, помедлив, кликаю. Так и есть – вся наша беседа в тот день. Ее наблюдения.
Под моим именем строка меню с заголовками: Прием. Операция. Сопровождение. Рекомендации.
Щелкаю по первому. И вот она, я. Во всей красе. Я, но не я. Лежу на больничной койке. Только койка другая, с ремнями. Ремни на руках и ногах. Волосы длиннее, спутанные. А еще я худее себя нынешней. Лицо пустое, глаза тоже – уж точно не окна ни в душу, ни куда бы то ни было.
Я смотрю на экран компьютера и одновременно фиксирую: крики, выстрелы, придушенный вопль. Быстро пролистываю первые два файла, «Прием» и «Операция». Ищу ответ на главный вопрос, почему я здесь, но ничего не нахожу. Непонятные термины, описания, результаты сканирования моего мозга.
Шаги, крики. Теперь громче, ближе.
Но что это? Кликаю по ссылке «Рекомендации».
Еще громче и ближе. Я смотрю на дверь.
Шевелись, прячься, быстро! – кричит голос у меня в голове. Где? Куда? Озираюсь, еще раз бросаю взгляд на экран с открытыми окнами, и тут передо мной раскрывается последнее, «Рекомендации». Таблица с мероприятиями и датами. «Совет рекомендует терминацию. Доктор Лизандер против. Назначен повторный курс. Отмечаются признаки регрессии. Рекомендовано назначение дополнительных Следящих. Совет рекомендует терминацию в случае рецидива». Последняя запись внесена за неделю до выписки из больницы.
