Нет, не похоже на дом, оно и есть дом – на вчера, сегодня, завтра и еще много-много дней в будущем. Но еще раньше я стала той, кто я есть сейчас. Доктор Лизандер говорит, что мое подсознание рождает вещи, проверить достоверность которых невозможно. Незнакомое следует познавать через логику и здравый смысл, так же как диаграммы, карты и лица, которые я рисую.
Внизу – блестящая трава, опавшие листья до невозможности насыщенных оттенков и растянувшиеся вдоль дома увядающие цветы. Все так и просит – возьми, перенеси на бумагу. Я осторожно закрываю окно и прохожу через комнату. Эми не шевелится, только грудь едва заметно поднимается и опускается в размеренном ритме.
С кровати за мной наблюдают два зеленых глаза.
– Мяу!
– Шшшш. Не разбуди Эми, – шепчу я и провожу ладонью по меховой спинке Себастиана. Он потягивается и зевает.
Где мои принадлежности для рисования?
Сумку разбирала накануне Эми, а я в общей суете растерялась и не обратила должного внимания, куда она их положила.
Выдвигаю один ящик, потом другой. Осторожно и тихо. И наконец нахожу – папку с рисунками, карандаши и блокнот для набросков.
Вынимаю все и обнаруживаю под папкой шоколадки – прощальный подарок от медсестер десятого этажа в то последнее утро. С удивлением сознаю, что это было всего лишь вчера. А кажется, намного раньше, и воспринимается как часть прошлого.
Уровень – 6.1. Во всяком случае, не ниже. Так что шоколадка мне сейчас не нужна. С другой стороны, разве всегда требуется какой-то предлог? Я разворачиваю обертку.
– Интересный вариант для завтрака. – Эми садится и зевает. – Так ты ранняя пташка?
Смотрю на нее непонимающе.
– Ты всегда встаешь рано?
Задумываюсь.
– Наверно, да. Хотя, может быть, это потому, что в больнице по-другому нельзя.
– Ох, да. Помню этот жуткий утренний звонок. Завтрак в шесть утра. – Она ежится.
– Хочешь? – Я протягиваю шоколадку.
– Мммм, соблазнительно. Может быть, позже, когда совсем проснусь. А это что? – Эми смотрит на папку у меня в руке.
– Мои рисунки.
– Можно посмотреть?
Колеблюсь. Вообще-то я редко показываю рисунки кому-то, хотя доктор Лизандер настаивала на том, чтобы проверять их более-менее регулярно.
– Если не хочешь, не надо. Ты вовсе не обязана это делать.
Я сажусь рядом с ней, раскрываю папку и достаю листы. Эми смотрит на верхний и ахает. Это мой автопортрет. На нем я, но другая: одна половина лица – как отражение в зеркале, а другая половина показана без кожи, и глазное яблоко свешивается из пустой глазницы.
– Можно? – Она протягивает руку, и я подаю ей рисунок. Вот только раньше сверху лежал другой. Начинаю перебирать листы.
– У тебя так хорошо получается. Поразительно.
В папке не все, и сама стопка не такая толстая, какой должна быть. Где же остальные?
– Что-то не так?
– Нескольких недостает.
– Уверена?
Я киваю. Просматриваю еще раз, медленнее, не торопясь. Те, на которых я, моя комната, воображаемые места и люди, на месте, а вот многих других нет.
– Уверена. Пропала почти половина.
– Что там было?
– Всякое разное. Медсестры. Мой больничный этаж. Карты разных мест. Доктор Лизандер. И…
– Ты сказала, доктор Лизандер? – Эми смотрит на меня удивленными глазами.
Я киваю, продолжая просматривать рисунки, почти уверенная, что если поискать внимательнее, то они найдутся.
– Та самая доктор Лизандер? Ты и вправду ее знаешь?
Я больше не ищу. Хватит. Их здесь нет. Пропали.
Бзззз. Предупреждение с запястья. 4.3, и падение продолжается.
Эми обнимает меня за плечи. Я дрожу, но не от холода. Кто же мог так со мной поступить? Забрать то единственное, что действительно принадлежит мне.
– Ты ведь можешь нарисовать еще? Можешь?
3.9..
– Кайла!
Эми трясет меня.
– Подними голову!
Я отрываю взгляд от автопортрета, от мертвого глаза в пустой глазнице. Смотрю на Эми. В ее глазах страх и беспокойство за меня.
3.4..
– Кайла, ты можешь нарисовать меня. Прямо сейчас.
Она вытягивает блокнот, сует мне в руку карандаш.
И я рисую.
Глава 5
– Можно посмотреть? – спрашивает Эми и вытягивает шею. Я поворачиваю лист так, чтобы она не увидела.
– Еще нет. И сиди спокойно, а то я не смогу закончить.
– Вот еще… раскомандовалась.
– Уже недолго, – говорю я и, бросив взгляд на Эми, наношу последние штрихи.
Эми улыбается.
– Какой у тебя уровень?
Я поворачиваю запястье.
– 5.2. Держится стабильно.
Дверь открывается, но я не поднимаю головы.
– Девочки, завтракать готовы? – спрашивает мама.
– Почти. – Я еще раз смотрю на Эми, потом на набросок в блокноте. Еще один штришок… вот так. – Готово. – Я откладываю карандаш.
– Дай посмотреть! – Эми вскакивает с места. Мама тоже подходит ближе.
– Как же хорошо! – говорит моя сестра.
Рот у мамы округляется – она удивлена.
– Точно Эми. Ты так идеально ее изобразила, все ухватила. Хочу вставить в рамку и повесить на стену. Можно?
Я улыбаюсь.
– Да.
На завтрак – оладьи. С тающим и растекающимся сливочным маслом и сиропом или клубничным джемом. Я пробую и одно, и другое – очень вкусно.
– Только не думай, что будешь есть так каждый день. – Мой набросок так и не попал на стену и висит, прикрепленный магнитиком, на дверце холодильника, а мама вернулась в свое привычное колючее состояние.
– Эми, автобус придет через двадцать минут, а ты, как я погляжу, совершенно еще не готова.
– Можно мне остаться сегодня дома, с Кайлой?
– Нет.
– А где папа? – спрашиваю я.
– На работе, конечно. И я бы там была, но пришлось взять отпуск, чтобы присматривать за тобой.
Прикидываю. Эми уедет в школу, папа на работе, значит, мы с мамой остаемся дома одни… на весь день.
– А когда я смогу пойти в школу? Можно сегодня?
– Нет.
– Сначала с тобой должна поговорить районная медсестра, – объясняет Эми. – Она и решит, готова ты или нет. Потом тебя протестируют в школе, определят, в какой класс идти. Хотя несколько учебников уже прислали – тебе надо их посмотреть.
