Джазз бросает взгляд на часы и, коротко выругавшись, исчезает за поворотом тропинки.
– Его родители держат здесь ферму, и в некоторые дни ему приходится помогать им после школы. А мы вернемся домой другой дорогой, – говорит Эми, и мы отправляемся в деревню. – И теперь серьезно, как ты поладила сегодня с мамой?
Я пожимаю плечами.
– По-моему, я ей даже не нравлюсь. Если она меня не хотела, зачем было брать?
– В том-то и дело, что хотела. И ты ей нравишься. Просто она этого не показывает. Тут дело сложное.
– Можно и попроще. Зачем усложнять?
– Ты на этот счет сейчас не беспокойся. Но имей в виду вот что. Иногда мама не слышит чего-то, пока ей этого не скажешь. Так что не стесняйся говорить ей, что думаешь.
Тропинка все круче, и Эми проскальзывает вперед. Я смотрю под ноги и думаю о том, что она сказала о маме. Дракоше, как назвал ее Джазз.
– Джазз – твой бойфренд?
– Да. Только не говори маме. Он ей не нравится.
Как там пел Джазз… Шестнадцать, а ее не целовали. А если я не помню, это считается или нет?
– В больнице меня очень строго предупредили любой ценой избегать мальчиков. Мол, из-за них уровни скачут.
– Да, это они умеют! – смеется Эми. – Наверно, лучше всего не трогать их какое-то время. Весь секрет в том, чтобы для начала выбрать такого, который не слишком тебя волнует.
И какой в этом смысл?
Глава 7
– Вы где были? – скрестив руки на груди, мама встречает нас у двери.
– Я же тебе говорила, ходили гулять, – отвечает Эми. Мы проходим в дом и разуваемся.
– У вас грязная обувь. Вы же не одни ходили по тропинке? Я тебе говорила, что там небезопасно.
– Конечно, не одни. – Эми поворачивается к маме спиной и закатывает глаза.
– Кайла? Это правда? – Мама смотрит на меня глазами рассерженного дракона.
– Да, – подтверждаю я. И действительно, с нами же был Джазз. Правда, возвращались мы без него, но ведь мама не об этом спрашивала.
– Слушайте меня, обе. Вы знаете, что оставаться без сопровождающих вам небезопасно. Вы не способны защитить себя.
Эми кивает, а я вспоминаю уроки личной безопасности в больнице. Это относится ко всем Зачищенным. Ты не можешь защитить себя и не можешь напасть на другого, а значит, тебе нужно быть особенно внимательным и осторожным.
Но что такого там, на тропинке, кроме деревьев?
– Вас так долго не было. Я беспокоилась. И с папой едва не разминулись, – продолжает мама, и я только теперь замечаю, что она стоит в прихожей около чемодана. Руки сложены на груди, и мне вдруг бросается в глаза, что кожа у нее какого-то странного, зеленоватого оттенка… как у дракона. Если немного напрячь воображение, в морщинках надо лбом и вокруг глаз можно обнаружить чешуйки. А что это? Уж не идет ли дымок из ноздрей?
– Что такого смешного, мисс? – обращается ко мне мама.
Принимаю серьезный вид.
– Ничего. Извини.
– Оставь бедняжку в покое, – доносится из соседней комнаты папин голос.
Эми проходит через комнату и целует его в щеку. Я не знаю, что делать, и остаюсь у двери.
– Проходи, Кайла. Садись. Расскажи, как прошел день, а я расскажу, как прошел мой.
Мы обмениваемся нехитрыми историями. Порезанный палец, визит медсестры Пенни, прогулка – ему интересно все, что со мной случилось. Как и мне, что случилось с ним.
Папа работает с компьютерами и много путешествует: устанавливает и тестирует новые системы. В поездку он собирается и сейчас, а вернется только к субботе. Через целых пять дней. Потом папа рассказывает мне о своих родственниках. У него две сестры, и одна из них собирается навестить нас в субботу с сыном, так что я смогу с ними познакомиться. Вторая живет далеко, в Шотландии, и мы вроде бы планируем съездить к ней следующим летом. У мамы родственников нет: она была единственным ребенком, и ее родители погибли в автомобильной аварии. Маме тогда едва исполнилось пятнадцать.
Позже вечером, перед тем как ложиться спать, я достаю из ящика спрятанный под папкой рисунок.
– Эми, это… – я поднимаю листок, – доктор Лизандер. А почему ты удивилась, что я ее знаю?
Эми берет у меня рисунок и пожимает плечами.
– Какая страшная!
– Бывает и страшная, а бывает и нормальная.
– Я бы с удовольствием поработала с ней, когда стану медсестрой, – она потрясающая.
– Почему?
– А ты не знаешь? Это ведь она все начала. Я имею в виду Зачистку. Она ее изобрела. Нам про это в школе рассказывали, на уроке.
Я смотрю на рисунок, на глаза под тяжелыми веками, которые смотрят на меня. Того, о чем сказала Эми, я не знала. Или знала? К доктору Лизандер все относились с почтением и боязнью, ее избегали. В больнице у всех Зачищенных был свой наблюдающий врач. Моим была она. Но почему – раньше я и не думала об этом – в ее приемной никогда не было никого, кроме меня? Никто из тех, кого я знала, ее не видел. Если доктор Лизандер такая важная особа, с чего бы ей заниматься мной?
В больничной школе нас знакомили с основами Зачистки. Мы все были преступниками, приговоренными к стиранию памяти и личности, чтобы начать все сначала. Дальнейший ход процесса закрепления обеспечивал специально установленный прибор, «Лево», который снимали по достижении нами двадцати одного года. Таким образом, Зачистка – это второй шанс, избавивший нас от тюрьмы или снявший с электрического стула.
Но в тюрьме, по крайней мере, знаешь, кто ты такой. На электрическом стуле, если совершил что-то особенно плохое, времени ни на что уже нет.
Кусаю губу.
– У тебя никогда не возникало желания узнать?
– Узнать что?
– Почему тебя зачистили.
– Нет. Если прошлое невыносимо, зачем его ворошить?
Я пожимаю плечами. Затем, что оно мое.
– Во всяком случае, теперь понятно, что случилось с твоими рисунками.
– Неужели?
– Их, должно быть, забрали охранники, когда ты выходила из больницы. Они там не хотят, чтобы кто-то знал, как выглядит доктор Ли-зандер или другие работники больницы и как там внутри все устроено. Это слишком опасно.
В голове смешивается все, что я когда-либо слышала: передававшиеся шепотом слухи, обрывки разговоров, долетавшие издалека громкие ночные звуки. Охранники и башни. Сгоревшие здания.
– Из-за террористов?
– Точно.
Эми выключает свет, и вскоре я слышу ее ровное дыхание. Она спит. Себастиан сворачивается у меня в ногах.
Итак. Доктор Лизандер – важная особа, и мои рисунки забрали, чтобы мир не увидел ее лица. И вот теперь я нарисовала ее снова. Может, стоит спрятать рисунок получше? Такого сходства у меня еще не получалось.
