И жаркой крови дня потоки потекли.
И скрыла лик луна, Зухра остригла косы,
И в траур ночь-вдову поспешно облекли.
[38]
– Это твой добрый мир? – обронила в спину Абдулле Жаккетта.
Она села на землю около мертвого шейха.
Тянуло гарью, паленым волосом.
В воротах усадьбы, не решаясь зайти, встала Жанна.
* * *
Шатер догорел, теперь на его месте было только черное пятно гари, в котором лежали бесформенные обугленные массы, бывшие когда-то подушками, коврами, столиками.
Жаккетта держала шейха за руку. Рука была еще теплая. Пробиравшийся во двор легкий ветерок шевелил ее волосы. Слипшиеся от крови пряди шейха и завитки Зухры он поднять не мог.
Абдулла возвышался над ними, как центральная ось закрученного гибельного вихря.
Жаккетта вздохнула, поднялась земли и пошла к воротам.
Принесла оттуда свое покрывало и укрыла шейха.
– Зачем? – уронил Абдулла.
– Хочу.
– А ты? – Абдулла показал на голову.
– Да какая разница! – равнодушно махнула рукой Жаккетта и опять села на землю рядом с шейхом.
Месяц двигался по небу, отсчитывая мгновения ночи.
Преодолев страх, во двор вошла Жанна. Приподняв платье, она, пугливо озираясь, пошла по двору к бывшему шатру.
– Неужели всех убили? – дрожащим голосом спросила она у Абдуллы.
Этот вопрос нарушил оцепенение, охватившее Абдуллу и Жаккетту.
* * *
Теперь время начало счет с того момента, как шейх покинул мир смертных.
Минуты превратились в час. Еще немного – и часы сольются в день. Дни в месяц. Месяцы в год и потянутся годы, годы, годы чередой…
* * *
– Они ждать, когда будет деньги. Тогда нападать! – сказал Абдулла. – Надо узнать, нашли или нет. Ты помогай!
Он рывком поднял Жаккетту с земли и они пошли по усадьбе.
Немногие уцелевшие воины шейха сносили в одно место тела. В живых остался только тот, кто искал на улицах Триполи Жаккетту и Жанну, и подоспел, как Абдулла, уже в разгар нападения. Те люди, что оставались в усадьбе, погибли в стычке. Слишком мало людей оставалось в усадьбе, слишком внезапным было нападение.
Абдулла прошел на женскую половину.
Все наложницы были тоже убиты, методично, хладнокровно. У каждой был вспорот живот.
– Зачем? – Жаккетта сухими глазами смотрела на них.
Жанна, как прилипучий, никому не нужный хвост, плелась позади, не гляди никуда, кроме как в спину Жаккетты.
– Так надо, – равнодушно сказал Абдулла. – Если убили шейха, надо убить всех его женщин, чтобы не было наследника. Тогда они не бояться мести. Просто.
Он прошел во вторую комнату.
– Тайник не вскрытый! – крикнул оттуда. – Шейх знал и я знал, поэтому деньги целый!
Он вынес одну за одной три переметных, тяжелых даже с виду, сумы, какие крепят к седлу верблюда берберы. Одну протянул Жаккетте.
– Тяжелый! Держи!
Жаккетта послушно ухватила суму. В ней были не деньги – иначе бы она просто не смогла бы ее удержать. Запустив ладонь в ее нутро, Жаккетта нащупала небольшие замшевые мешочки, в которых чувствовались округлые предметы. Камни?
– Вы сейчас с оставшимися людьми возвращаетесь в мой дом. Я устрою дела с погребением Господина и всех людей.
– Я хочу с тобой! – Жаккетта поставила тяжелую суму на пол.
– Нельзя! – отрезал Абдулла. – Господин мертв, враги – живы. Они ушли, но они здесь. Пока они тоже зализывают раны, но этот время быстро пройдет. Они хотят убивать я, ты. Хотят забрать деньги.
– Но как же мы завтра уплывем? – пролепетала Жанна.
– Завтра вы не уплывете! – отрицательно махнул Абдулла. – На обычном корабле вас быстро убьют. Хабль аль-Лулу любимица Господина. Ее смерть очень важен для врага. Будем ждать друзей.
– В вашем мире нет друзей… – устало сказала Жаккетта. – Одни враги.
– Ты – друг, я – друг, еще есть друг, все равно есть друг. Будем ждать.
Абдулла с натугой подхватил две сумы и пошел к двери.
Жаккетта с трудом подняла свою. Вместе с Жанной они внесли ее во двор.
Абдулла что-то говорил воинам.
Один из них согласно кивнул. Тогда нубиец поменялся с ним оружием. Воин выбрал коня, заседлал, вскочил на него и исчез за воротами.
Абдулла сам вывел из стойла крепкую лошадь, навьючил ей на спину сумы.
– Я доведу вас до дома! – решил он внезапно.
Лошадь всхрапывала и тревожилась, огонь, лижущий остатки опор галереи, пугал ее. Волновались и остальные животные в стойлах. По счастью, стойла были с наветренной стороны и огонь на них не перекинулся.
Жаккетта подала нубийцу свою суму, вернулась к воротам и опять взяла саблю Абдуллы.
Затем подхватила лошадь под уздцы и, как была с непокрытой головой, повела ее со двора.
Жанна, спотыкаясь, шла сбоку, вцепившись в седло. Она даже бояться устала.
Абдулла и оставшиеся воины окружили их, и направились в дом нубийца.
Второй раз за день Жаккетта уходила от шейха, на этот раз навсегда. Ветер теплой ладонью гладил ее непокрытые волосы.
Позвякивая в такт шагам шанбар, подаренный, чтобы уберечь Нитку Жемчуга от бед, войн и стихий.
Уберег. Только сердце, которое она грела, уже не билось.
ГЛАВА XVI
Только ближе к утру собравшиеся в доме нубийца люди забылись сном.
Жанна внезапно проснулась от всхлипываний.
Не просыпаясь, тихо плакала во сне Жаккетта, жалобно, взахлеб. Ей снился шейх, еще живой. Но страшное знание было рядом, – его уж нет. И Жаккетта давилась слезами, чувствуя знакомое тепло, тяжесть руки. И зная, что это – только память. Тело помнило и душа видела.
Из Жанны этот плач всю душу вынимал. Слезы начали душить и ее.
Она почувствовала, что согрешила перед Жаккеттой, страшно согрешила. Холодный ум подсказывал, что наоборот, не сбеги они утром, лежали бы сейчас рядом с остальными женщинами. Радоваться надо. Все правильно сделано и бог их уберег от смерти.
Но душа кровоточила оттого, что она, Жанна, обманула простодушную Жаккетту, оторвала ее от шейха, нарушила что-то невесомое, но очень важное в двух судьбах. И нет ей теперь прощения. Потому что видит во сне Жаккетта своего шейха живым, и плачет, и давится слезами. И не знает, кого же она предала, веру ли свою, любовь, а предала ведь не Жаккетта, а Жанна, поставив ее перед выбором, которого не было…
