Марин Фальер оторвал глаза от дороги, увидел девушку и резко остановился.
– Жанна?!
Как бритвой полоснул по сердцу Жанне этот возглас. Удивления в нем было больше, чем радости.
Жанна вдруг с ужасом представила: а если подол ее платья чуть приподнят и видны желтые шлепанцы? И голые пыльные пятки? О, ужас!
Она судорожно одернула юбку (которая, впрочем, прекрасно все закрывала и до этого).
– В вашей гостинице нет экипажей. Представляешь? – пытаясь улыбнуться, сказала Жанна. – А меня вот на Кипр занесло. Почти чудом…
Марин тоже немного пришел в себя.
– О, это замечательно! – сказал он. – Наш остров стоит посмотреть. Ты надолго?
Он галантно предложил Жанне руку.
– Ты изменился… – тихо сказала Жанна.
– Да, заботы одолевают, – охотно согласился Марин. – А у тебя как дела?
– За-ме-ча-тель-но! – по слогам сказала Жанна. – Раз я вижу тебя.
Марин насторожился. Это было видно и по его глазам, и по подобравшемуся, напряженному лицу.
– Мы стоим посередине дороги, ни туда – ни сюда. Давай прогуляемся до твоей гостиницы, я как раз туда спешу, – предложил он.
Жанна молча кивнула.
* * *
Внутренним взором она видела, как рушится ажурный белый замок, погребая под обломками чернокудрого бледного рыцаря в сверкающих доспехах.
Нет больше ни ее замка, ни ее верного рыцаря. Королева Кипра, боже, какая чушь…
* * *
Она шла по дорожке обратно к деревне, ведомая Марином, который рассуждал о каких-то сложностях, проблемах и бедах и горькие мысли взрывались в ее голове:
«Честнее было, если бы, любимый, у тебя обнаружилась жена и восемь детей. Я полмира преодолела, чудом избежала знакомства с инквизиционным судом, меня продавали, как связку чеснока. Я же рвалась к тебе, а ты… А ты боишься меня. Я нарушаю твой покой и у тебя одна мысль, сплавить меня побыстрее! Я тебе не нужна…»
– Жанна, у тебя лицо, прямо как в тот вечер в Ренне, печальное и прекрасное! – заметил, улыбаясь Марин.
Жанна резко остановилась.
– Извини, у меня есть еще дело, я не пойду с тобой в деревню! – сказала она, широко раскрытыми глазами глядя в лицо Марина.
– Здесь? – удивился Марин. – Ну-у, дело ведь может и подождать. Я думал, мы сейчас придем в гостиницу, закажем завтрак, вспомним Ренн, раз ты тут ненадолго.
– Здесь! – шепотом крикнула Жанна. – Уж лучше бы ты имел восемь детей!
И развернувшись, бросилась прямо через придорожные кусты к морю.
Марин замер на дороге. Несколько раз он крикнул:
– Жанна, вернись!
Но заметив, что на дороге появились еще люди, пожал плечами и пошел обратно в свою усадьбу.
ГЛАВА XXVIII
Жанна сидела на берегу моря, на большом булыжнике, в своем красивом, никому не нужном платье и рыдала навзрыд.
Волны с шипением набрасывались на берег, доставая пенистыми языками до ее подола.
Жанне было все равно. Если бы волна накрыла ее с головой, она даже бы даже не пошевелилась.
«За что?» – шептала она. – «Я же душу ему отдала, а он! Здесь я ему не нужна, здесь я свалившаяся на голову неожиданность. А я то, дура, платье выбирала, торговалась с капитаном. Божественная Жанна… Боже мой, почему я не умерла от яда еще в усадьбе шейха?»
Жанне хотелось прямо сейчас рассыпаться на мелкие кусочки, раствориться в сияющем солнце, воде и воздухе, лишь бы не чувствовать боли от равнодушной подлости человека, который был для нее всем.
Куда идти с этого камня – она не знала. Везде чужая, никому не нужная. Одна-одинешенька на краю света, на сладкой земле Кипра. Как жить дальше, зачем жить дальше?
Позади раздался хруст гальки.
Слабая надежда, что это Марин, зародилась в душе Жанны. Она повернула залитое слезами лицо и увидела бредущую к ней Жаккетту.
Жанна разочарованно всхлипнула и заревела еще сильней.
Жаккетта робко примостилась рядом с ней на камень.
Жанна уткнулась лбом в ее плечо и простонала:
– Ну что я ему сделала?
Постепенно ее плач стал переходить в истерику. Спазмом начало сжимать горло. Теперь Жанна и рада была бы остановиться, но не могла. Она всхлипывала, захлебывалась, стонала от боли в горле, чувствуя, что каждый вздох дается все труднее и воздуха не хватает.
Жаккетта поняла, что госпоже совсем худо и заметалась, не зная что же делать.
К счастью подоспел рыжий, который взял дело в свои руки. Он снял с пояса фляжку и насильно влил в рот Жанне немного воды.
Жанна не сразу смогла напиться, но потихоньку вода все же проникла в ее горло. Сразу стало легче. Чуть погодя, Жанна смогла уже сама выпить еще воды. Постепенно спазмы утихли и Жанна лишь изредка всхлипывала.
– Это с дороги бывает! – объяснил неизвестно кому (ведь все они трое знали, что дорога здесь ни при чем) рыжий. – Сейчас Вам поспать надо, а там, глядишь, жизнь веселей покажется.
Жанна, благодарная за ложь, согласно кивала. Весь мир перед ее глазами заволокло туманной пеленой.
– Э-э, да Вы сейчас, пожалуй, идти не сможете! – посмотрев на обмякшую Жанну, сделал вывод рыжий. – Жаккетта, оботри ей лицо!
Жаккетта намочила край своего покрывала в морской воде и протерла лицо госпожи.
Рыжий подхватил Жанну и понес в гостиницу.
Жаккетта шла чуть позади. Если честно, то она предпочла бы, чтобы рыжий госпожу на руках не носил.
* * *
То, что госпожа Жанна не поладила со своим кавалером, было ясно без слов.
«Все мужчины – сволочи!» – сделала однозначный вывод Жаккетта, глядя в широкую спину рыжего, который вносил по лестнице Жанну наверх.
Хозяин гостиницы молча ахал в душе, строя предположения одно интригующее другого, но внешне лишь сочувственно кивал, изображая полное понимание. В самом деле, ну приболела дама с дороги, с кем не бывает? Особенно с красивыми дамами – так сплошь и рядом. Они же нежные, как цветы. Только дунь – и вянут сразу.
Рыжий донес бесчувственную Жанну до ее комнаты, пинком открыл дверь. Ногой она зацепилась за косяк и желтый сафьяновый шлепанец слетел.
Жаккетта подобрала его, вошла в комнату и закрыла дверь.
Рыжий положил Жанну на кровать и сказал:
– Ей надо выспаться.
И без малейшего смущения принялся расшнуровывать корсаж ее платья.
Жаккетта уже замахнулась, чтобы треснуть этого бесстыжего, бесчувственного нахала желтым шлепанцем, но рыжий, не оборачиваясь, сказал:
