Колледж находился недалеко от мансарды в квартале Саламанки, где они с сыном жили, пока не появилась возможность поселиться в загородном доме. Это был новый международный образовательный центр. Мужчине нравилась его утонченная, элитная атмосфера – благожелательность и в то же время требовательность к ученикам, безо всякого там религиозного балласта. Нейтральное воспитание и принципиальное уважение к личности ребенка – и это касается не только отношения к пирсингу и длинным грязным дредам Пабло. Там ограничиваются преподаванием и не лезут в жизнь мальчишек. Очень дорогое учебное заведение, но мужчина вносил плату целиком и наличными, а кроме того, делал еще и щедрые пожертвования, которые автоматически превращали его в глазах администрации в persona grata: не следует относиться с пренебрежением к единственному месту, где мальчик проводит все свое время, когда рядом с ним нет отца.
В ту среду мужчина приехал за десять минут до конца уроков, как обычно. Немногочисленные, но роскошные автомобили, почти каждый – с шофером, уже ожидали на парковке под навесом, и мужчина поставил свою машину поближе к выезду. Ребятня посыпалась из дверей ровно в шесть, эдакие улыбающиеся живчики на фоне серого осеннего вечера, но мужчина не обращал на них внимания, размышляя о собственных делах и бросая в рот миндальные орешки. Поэтому вначале он даже не понял. Он всегда наполнял одну из тарелочек мини-бара в своем авто миндалем. Какое наслаждение – плотная мякоть ореха, цвет загорелой кожи, округлые формы, которые можно укусить…
– Сеньор Леман?
Какая-то тень возле его дверцы.
– Привет, Деми, как дела? – Мужчина перестал жевать, опустил стекло и изобразил любезную улыбку под очками с зеркальными стеклами.
Это вмешательство его раздражало, но ничто в его облике на это не намекало. Он вспомнил, что девушка – одна из новых учительниц Пабло, очень способная, очень мотивированная. По происхождению американка, из Штатов, но образование получала в Лондоне и Мадриде. Мужчине она казалась неопасной – еще одна овца в стаде, по крайней мере, до сих пор была.
– Мне хотелось бы с вами поговорить. У вас найдется минутка?
– О! А что случилось?
– Не беспокойтесь, ничего страшного… – Деми говорила по-испански без ошибок, но с сильным акцентом. – Пабло – очень умный мальчик и хорошо учится… Вот только… Мы могли бы на пару минут пройти в мой кабинет?
– Сейчас не могу, времени в обрез. У меня очень важная встреча.
– Тогда завтра?
В нескольких метрах слева от девушки стоял мальчик: глаза в землю, покорно ожидает окончания судьбоносного разговора. Мужчина улыбнулся еще шире:
– Бога ради, Деми, что происходит? Не будешь же ты терзать меня сомнениями до завтра…
– Да нет, ничего не происходит, правда…
Она слегка покраснела и склонилась к его голове в открытом окне, чтобы говорить потише, теребя бусины своего этнического ожерелья и откидывая со лба челку. Мужчина подумал, что она пытается выглядеть более привлекательной.
– Видите ли, вчера я спросила Пабло, что он делал в выходные, и он сказал, что ходил в кино с одноклассником… По чистой случайности я на днях видела этот фильм, так что поделилась и своими впечатлениями о картине, но он не поддержал разговор… А сегодня я спросила этого одноклассника Пабло… Он не встречался с вашим сыном в прошлые выходные – ни в первый, ни во второй день. Его мать это подтверждает. А когда я вновь спросила Пабло о выходных, он признался, что соврал…
Мужчина расхохотался:
– И это все? Бога ради, Деми, как же ты меня напугала… Выходные Пабло провел дома, это верно. У него не было настроения куда-либо выходить.
– Я знаю. Но я хочу сказать, сеньор Леман…
– Да это всего лишь невинная ложь, как обычно бывает среди мальчишек!
– Нет, сеньор Леман, не «среди мальчишек»… Он обманул меня. Но если честно, то больше всего меня встревожило вот что: когда я спросила, почему он это сделал, он ответил, что ему так захотелось, – и все. И совсем непохоже, что это его хоть как-то задело – ни до признания, ни после. Пабло одиннадцать лет, и вранье в этом возрасте не…
– Деми, – перебил ее мужчина, ослепительно улыбаясь, – мне кажется, ты придаешь излишнее значение банальной вещи…
– Извините, сеньор Леман, но мне кажется, что…
– Пабло – очень умный мальчик, ты сама сказала…
– Никто не ставит это под сомнение, я…
– Но он растет без матери, и это еще больше обострило его застенчивость. Моя роль заключается в том, чтобы в максимальной степени, насколько это в моих силах, предоставить ему помощь и поддержку, но я никогда не смогу заменить ему мать. Никогда. Ты должна это понять.
– Насколько я знаю, Пабло очень вас любит, сеньор Леман. Вы для него – весь мир. И именно поэтому…
– Именно поэтому, Деми, – сказал мужчина, неожиданно резко повторив слова, не повышая при этом голоса, – именно поэтому… – повисла пауза, во время которой он барабанил указательным пальцем по рулю, – …полагаю, что ты совершенно права. Нам нужно следить за его поведением.
Выражение лица девушки изменилось: на нем появилось заметное облегчение.
– Именно так, сеньор Леман, я как раз хотела, чтобы вы пришли к подобному выводу, и только…
– Да, определенно, нам следует заняться этим как можно скорее. Поговорим завтра. Спасибо за все, Деми…
– Вам спасибо, сеньор Леман. Единственное, чего я хочу, – это чтобы Пабло рос счастливым…
– Я знаю, Деми, большое спасибо.
Мужчина раздумывал над тем, какими могут быть соски у этой девушки. Груди у нее маленькие, но он был уверен, что соски – большие и темные, как миндальные орехи, которые все еще зажаты у него в руке, и очень может быть, что быстро твердеют при контакте с водой. Он представил ее в ванне, над поверхностью воды возвышается только грудь. У прелестнейшей рыжей голландки, которую подцепил его отец, после того как развелся с матерью, тоже была небольшая грудь, но мужчина очень хорошо помнил ее острые соски. Девица, когда купалась, имела обыкновение приглашать его, чтобы он на нее полюбовался.
– А теперь мне пора… Пабло, садись в машину. Хочешь орешков, Деми?
Она с улыбкой отказалась – толстеть не хочет.
– Спасибо за все, правда.
Отъехав от школы, он стал колесить по улицам, выбирая их наобум, едва осознавая свои действия. Слова девушки с иностранным акцентом все крутились и крутились в голове: «Спашибо вам. Спашибо». Наконец он повернулся к мальчику:
– В следующий раз, когда столь изощренно кому-нибудь соврешь, потом не признавайся, что соврал.
– Что значит «столь изощренно»? – спросил мальчик.
– Сложно.
Ребенок ограничился тем, что поправил свой ремень безопасности и стал смотреть в окно. Мужчина искоса поглядывал на его сине-голубую бейсболку и длинные каштановые ресницы. В профиль мальчик был очень похож на Джесси, свою мать, а она была красавицей, и пирсинг у него такой же – на губе. И он уже в который раз спросил себя: что сказала бы Джесси, если бы ей удалось дожить до этого дня, о ребенке, которого она для него родила?
