Еще больший холод, запах сырости – это мое первое впечатление о подвале. Сильнейший удар правым бедром об угол металлического стола – это второе. Я подскочила и взвыла от боли, из глаз брызнули слезы, подтекло и немного мочи. В ответ – сильный рывок, но уже через секунду мы остановились. По-видимому, другой его хитроумной тактикой – с тем, чтобы показать, какой он мачо и какой властью надо мной обладает, – было принуждать меня к неким действиям, не говоря, чего он хочет. На этот раз я должна была догадаться, что он желает, чтобы я встала на колени. Рывки, толчки – но вот я и на коленях. Коснулась стены руками и ногами. Ледяное железное кольцо, громко лязгнув, защелкнулось на моей влажной от пота шее, и сзади послышался шум какого-то регулировочного механизма. Я не могла ни сесть, ни встать, что очень огорчило, потому что я хорошо знала, во что можно превратиться за несколько часов стояния на коленях.
Снова проверка пульса, на этот раз – на шее. Расширяется щелка у нижнего края моей повязки. Какой-то червяк лезет под мой левый глаз. Вслед за пальцем – ослепительный блеск, какой-то скрип, и рывком снизу вверх повязка снята.
В глаза ударила белизна, полились слезы, но лицо мужчины, что склоняется надо мной, все яснее, все отчетливее.
Он.
– Привет, – говорит он.
Ни с чем не сравнить ощущение, которое испытываешь, видя перед собой монстра.
Я говорю не об официальных фотографиях, тиражируемых СМИ, которые пытаются показать нам, какими порочными или же обыденными они кажутся. Нет, я имею в виду видеть вживую, в их собственном мире, среди их вещей, в нескольких сантиметрах от своего лица.
Мне довелось их повидать, и, какими бы различными они ни казались, у всех есть общая черта. Она так же заметна, как рот, нос или глаза. Ни одному актеру ни в одном фильме о психопатах не удалось ее воспроизвести. Это – непередаваемо.
Речь вот о чем: монстр тебя никогда не видит.
Он может смотреть на тебя или не смотреть, может говорить с тобой или молчать, презирать тебя или быть заинтересованным, смеяться над твоими шутками или плакать вместе с тобой. Не важно, что он делает или на что направлен его взгляд, но он никогда тебя не видит. И когда ты смотришь на монстра в первый раз в жизни, именно это бросается в глаза. Для этого чудовища ты – невидимка.
Не знаю, почему так. Я не исследователь. Женс полагал, это оттого, что они полностью погружены в свой псином. Живут, обращенные к нему. Как будто их глаза расположены по-другому: черные зрачки направлены в темную глубину черепа, а глазное яблоко, которое ничего и не видит, – наружу. Это нечто очень странное и – каждый раз, когда я это ощущаю, – приводит в состояние ступора, потому что я думала: все, что есть на лице, все, что на тебя смотрит, говорит и улыбается, это – человеческое.
Но есть исключения.
Я смотрела на лицо этого мужчины не более секунды, но успела понять. Это он. Все остальное – весьма банальные детали: лет примерно сорока, кряжистый, лицо широкоскулое, волосы темно-каштановые. Он мог бы сойти за постаревшего рок-идола или университетского профессора – из тех, по кому сходят с ума студентки. На нем черные рубашка и брюки, коричневые ботинки «Кампер». На большом и среднем пальцах левой руки – простые кольца.
Но мне ни капли не было интересно, на кого он похож, – это был Наблюдатель.
И еще я ощутила его желание. Свирепое желание, обращенное на меня, сравнимое по силе лишь с одним – моим страстным стремлением его уничтожить.
Мы оба, терзаемые жаждой другого, смотрели друг на друга в упор.
Сказав мне «привет», он поднял руку и содрал с моего лица скотч. Затем между резиновым кляпом и щекой всунул острое лезвие с зазубренными краями, которое один раз уже использовалось, чтобы перерезать закрывавшую глаза повязку. Что-то вроде электроножа. Расположил его плоское полотно плашмя возле моего лица, хотя и не касаясь его, и нажал кнопку. Послышалось шипение – резинки с треском лопнули.
Я не стала сглатывать слюну. Рот мой превратился в безводную пустошь, пересохшие губы потрескались, язык присох к нёбу. Я застонала и закашлялась. Увидела приближающуюся пластиковую бутылку с водой и жадно, проливая ее на подбородок и джинсы, принялась пить. Вода была такой свежей, что глотнуть ее было все равно что впервые коснуться губ любимого. Но, пока пила, я вонзала ногти связанных за спиной рук в стену, вонзала так, чтобы стало больно. «Никогда не позволяй добыче собой манипулировать: если он делает тебе что-то приятное, постарайся сделать так, чтобы тебе стало неудобно», – советовал Женс.
Когда я опустошила бутылку, Наблюдатель отодвинулся и улыбнулся.
– Кто вы… такой? – простонала я, разыгрывая роль жертвы.
– О, да ты уже знаешь. – И он взмахнул унизанной кольцами рукой. – И я знаю, кто ты такая. Не будем терять времени. Ты использовала по отношению ко мне нечто особенное. И я хочу знать, что это было.
Я смотрела на него, моргая, из-под упавшей на глаза пряди волос. Наблюдатель ласковым жестом отвел ее, другой рукой вынимая из кармана и показывая электронное удостоверение со своей фотографией. Я сделала вид, что испугалась.
– Меня зовут Хуан Леман Годой, а возглавляемая мной компания называется «AZ-Sec». У меня всего тридцать сотрудников, но мы лидеры в области безопасности второго уровня в Европе. Знаешь, что это? Сейчас объясню. Мы разрабатываем softwear
[54] для информационной безопасности. Работаем как с частными лицами, так и с организациями, среди которых испанская полиция и европейский Интерпол. Я даже не то чтобы раскрываю пароли к конфиденциальным данным, я их, собственно, создаю. И довольно много знаю о наживках – за исключением личности каждой из вас. Мне известно, что ты сыграла именно для меня. – Его узкие губы вновь растянулись в улыбке. – Явилась спасать своих подружек? Они там, внизу, привязаны к токарному станку. – И он кивнул в сторону запертой двери в противоположном конце комнаты, рядом с лестницей.
На моем лице не дрогнул ни один мускул, но в животе похолодело.
– Полагаю, ты знаешь, для чего эта машина, – продолжил Наблюдатель, – наверняка видела фотографии жертв. Но я тут кое-что добавил. – И он сделал широкий жест, словно показывая гостю свой дом. – Видишь вот ту маленькую камеру над монитором, ту, что мигает? Она отслеживает поведение. Есть и другая, вот здесь, на пульте. Они тебя записывают. Не веришь? Я знаю: для того чтобы распознать маски любой наживки, нужен квантовый компьютер, и я обязательно заведу такой. Но я давно хакнул систему Психологического отдела и годами сижу в ней. Так что могу использовать и его – как свой собственный. А токарный станок внизу управляется другим компьютером, который получает сигналы от первого. Так что, если ты начнешь разыгрывать какую-нибудь маску, он включится и… – Он соединил оба кулака перед моим лицом, а потом медленно их развел. – В общем, для твоих товарок это будет как в русском балете: ноги врозь, одни силуэты. Теперь веришь?
