Мало-помалу его правая рука отвоевала пространство у моих рук. У меня в общем неплохая физическая подготовка, но он был сильнее и в более выгодной позиции. Перед лицом расползалась его улыбка – красная, яростная, словно оскал победившего в схватке кобеля. Конечно, мы, наживки, не борцы, мы – ловушки. «Ведьма» – разве не так он меня назвал? Внезапно я решила устроить ему сюрприз.
И, вместо того чтобы попытаться оттолкнуть его, я скрестила за его спиной ноги, словно мы занимались любовью. Пряжка его ремня впечаталась в мой лобок, а его лицо прилипло к моему – контакт двух кипящих котлов.
Тогда я просто-напросто выпустила его руку и позволила взять то, к чему он так стремился.
Секунду он в растерянности смотрел на меня. Он вложил всю энергию в овладение этим предметом, и вдруг я ему предлагаю: «Вот оно, бери. А заодно и меня. Два по цене одного». Он застыл от изумления – глаза как два блюдца. И я использовала этот момент, чтобы согнуть в локте левую руку – ту, от которой он менее всего ожидал неприятностей, – и двинуть этим локтем прямо ему в лицо.
У людей полных локоть – довольно тупая часть тела, но у худых, вроде меня, чьи руки в самом толстом месте можно обхватить пальцами одной руки, локоть состоит из пары острых костей – что-то вроде доисторического орудия, вытесанного кремневым ножом. Я не раз использовала это орудие в самых разных обстоятельствах. И теперь направила левый локоть прямо в его правый глаз, застав его врасплох – с разинутым от изумления ртом и абсолютно беззащитного, как младенец в колыбели. Признаюсь, мне доставило большое удовольствие ощутить, как лопается в орбите глазное яблоко и содержащаяся в нем жидкость, напитанная образами истязаемых девушек, брызжет мне на руку.
Наблюдатель взвыл. Послышался не просто звук «а», а то ли «ме», то ли «ма». Может, маму свою звал? Но назад отшатнулся – что да, то да, – и я развела ноги, выпуская его, а потом любезно, теми же ногами, помогла ему с размаха влететь в стену. Тут я протянула руку и схватила первое, что попалось, – металлический кронштейн с подвешенной к нему бутылкой с физраствором.
Выбор был не самым лучшим: штуковина была тяжелая, и когда мне удалось поднять ее и встать на ноги, то я с ужасом обнаружила, что мой противник подобрал пистолет и сидит на полу, намереваясь пустить его в дело. Похоже было, что, ударившись о стену, он повредил левую руку, и теперь, да и то кое-как, работала только правая, и вот ею он пытается взяться за рукоятку. Но ему здорово досаждали слезы, вытекший глаз дергался, и это ему никак не удавалось.
Тем не менее я поняла, что на этот раз он выиграл.
Это было похоже на игру в камень, ножницы и бумагу: я пыталась использовать металлическую палку, а он – пистолет. Даже если мне удастся нанести удар раньше, то, не вырубив его с ходу, я не помешаю ему выстрелить – даже если, что маловероятно, мне удастся оглушить его какой-нибудь быстрой маской. Перед идиотской палкой пистолет имел явное и решающее преимущество. Рискнуть? Я решила, что не стоит.
И, швырнув кронштейн ему в голову и молясь, чтобы бутылка с физраствором разбилась о его рожу, я со всех ног бросилась бежать.
Краешком глаза различила силуэт – мальчик, но он ушел с дороги, и я не обратила на него внимания. Один шаг, два. Мои босые ноги перепрыгивали через разнообразные предметы, разбросанные по полу. Мысленно я прикинула время, нужное Наблюдателю, чтобы прицелиться и выстрелить. Три шага, четыре. Впереди была винтовая лестница, ведущая наверх, и дверь во второй подвал – открытая, а за ней еще одна лестница – вниз. Пять, шесть шагов. Две возможности.
Выбрала вторую, поскольку спускаться легче, чем подниматься, и не прогадала. Когда, пригнувшись, я прыгала через порог, над головой прогремел гром. Вторая пуля попала в дверную раму, а третья – в наклонный потолок над лестницей, и на меня посыпался град осколков. И я прыгнула через две последние ступеньки.
Лестница вела в короткий коридор с белыми стенами. Для меня это была незнакомая территория. Но не для него. И в этом было его преимущество. Я видела два дверных проема – один слева, другой в конце коридора. Слева оказалась маленькая подземная кладовка; затаив дыхание, я вошла туда и лихорадочно огляделась. Бидоны, жестяные банки с горючим, множество инструментов и приспособлений, разложенных вдоль стен. Каждая такая вещь могла стать оружием, и именно поэтому я оказалась в тесной мышеловке, набитой соблазнами. Пространство, наполненное лезвиями, отвертками, остриями, металлом и бензином, – всем, что может понадобиться для уничтожения плоти. Однако, чтобы применить это, нужны аккумуляторные батареи, запчасти, умение и зажигалка. Ничего однозначного, вроде пистолета, молотка или гаечного ключа.
Я только потеряла драгоценное время в этом шоколадном домике, набитом инструментами, малопригодными для того, чтобы покончить с преследующим тебя безумцем: его тяжелые шаги послышались на лестнице. Он хромал, но, с большой долей вероятности, его пистолету это не помеха.
Я снова выскочила в коридор и метнулась к двери в его конце. Она была снабжена кодовым замком, но сейчас – открыта, и, когда я вошла, меня разом атаковали пронизывающий холод и вонь разложения. Я захлопнула за собой дверь и застыла на месте.
Комната Синей Бороды. И она здесь. Моя сестра.
Этот подвал был меньше верхнего, освещался гудящими лампочками бледно-голубого цвета, как в холодильнике. Одна стена была увешана полками с флаконами. Был там и стол с примыкавшими к нему двумя чудовищными клетками для щенков, и компьютеры. Но все это я заметила потом. В первый момент я увидела лишь огромный аппарат в форме горизонтально расположенной крестовины, находившийся в центре. Должно быть, токарный станок. На нем – тело лицом вниз, уже распухшее. На ногах, закрепленных на дальних концах крестовины, выступают вены. С того места, где я стояла, хорошо была видна лишь разодранная плоть ягодиц.
Я была настолько ошеломлена, так дрожала, обхватив себя руками, что даже не обратила внимания на яростный крик Наблюдателя, все ближе и ближе по коридору:
– Ты в западне, сукина дочь! Отсюда нет выхода-а-аа-а-а!!!
Я все так же стояла на месте, ожидая смерти.
«Как же плохо ты сделала это, девочка».
И тогда я стала двигаться, но не для того, чтобы спастись. Я думала только об одном – как уничтожить его.
Я прошла вглубь маленького помещения, переступая через протянутые по полу кабели. Я не собиралась смотреть в лицо трупа, но не могла не взглянуть хотя бы краешком глаза. И внезапно до меня дошло, что это не моя сестра. Я осознала, что это не могла быть Вера, – девушка была мертва уже несколько дней, и только низкая температура подвала препятствовала полному разложению тела. Но она также не была Элисой Монастерио, она незнакомка. Это открытие не придало сил, но и не убавило, лишь взбудоражило.
Все мое существо сосредоточилось на контратаке.
Шаги стихли перед дверью. Я проклинала себя за то, что не сообразила забаррикадироваться изнутри. Теперь уже поздно. Возможность обмануть его новой маской я отбросила – он выстрелит, как только войдет, а с таким разбитым и одеревеневшим от холода телом я ни за что не смогу быстро выполнить необходимые движения.
