Глава 14
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕРВОГО ОПОЛЧЕНИЯ
Формирование ополчения
Рязанский воевода П. П. Ляпунов одним из первых понял, что поляки являются главными врагами его Отечества. Он не только получал из Москвы сведения от своих знакомых о том, что власть в столице оказалась в руках начальника польского гарнизона А. Гонсевского и его сподручников, которые притесняют горожан, но и узнавал многое об истинных планах Сигизмунда из писем брата Захария, который был под Смоленском в составе русского посольства. 3. Ляпунов притворился, что согласен сотрудничать с поляками, и стал часто встречаться с ними во время застолий. После распития спиртных напитков он умышленно провоцировал новых знакомых на откровенные беседы. Из них он узнал о задумках польского короля.
Очень скоро Захарий выяснил, что Сигизмунд не собирается давать сына на московский престол, понимая, что его юный сын станет послушной игрушкой в руках бояр. Король намеривался сначала окончательно отторгнуть Смоленск от Русского государства, а потом и само государство присоединить к своей короне. Естественно, что истинных патриотов России такая перспектива устроить не могла.
Прокопий Петрович, поразмыслив над сложившейся ситуацией, понял, что необходимо связаться с воеводами других городов и вместе разработать план по спасению страны от польского гнета. Гонцы с его грамотами отправились в Калугу, где все еще находились остатки войска Лжедмитрия, во Владимир, Суздаль, Кострому, Ярославль, Переславль-Залесский, Тулу, Романов и другие города. Очень скоро отовсюду пришли послания, в которых городовые воеводы и местные жители изъявляли готовность действовать сообща, сформировать дружины и выступить к Москве для очищения ее от поляков.
Московское временное правительство в угоду Сигизмунду тоже пыталось переманить воевод на свою сторону. В январе 1611 г. в Калугу был отправлен Ю. Н. Трубецкой, чтобы привести жителей к присяге Владиславу (официально он считался нареченным царем). Но его родственник Д. Т. Трубецкой, глава местного гарнизона, ответил так: «Мы присягнем королевичу только тогда, когда он окажется в Москве на троне». В итоге Ю. Н. Трубецкому пришлось бежать, чтобы не оказаться в калужской тюрьме.
С той же миссией был отправлен из Москвы в Переславль-Залесский И. С. Куракин. Но местный воевода И. В. Волынский дал бой отряду боярина и заставил вернуться в столицу ни с чем. Неудачей закончилась и попытка «семибоярщиков» арестовать П. П. Ляпунова. Они отправили против него отряд казаков и смогли склонить на свою сторону И. Сунбулова, одного из рязанских воевод. Прокопий был осажден в Пронске, но на помощь ему пришел зарайский воевода Д. М. Пожарский и отбил казаков. Не желая возвращаться в Москву, они отправились на юг, где занялись грабежами. В итоге около Серпухова и Коломны сложилась спокойная обстановка для сбора ополчения.
Вскоре большую помощь П. П. Ляпунову по формированию ополчения оказали грамоты москвичей и смолян, которые они тайно распространяли по городам. В них рассказывалось о бедственном положении простых горожан, о насилиях со стороны поляков и их сторонниках, о коварных планах короля Сигизмунда по захвату Русского государства и искоренении православия. В заключение в грамотах содержался призыв ко всем русским людям объединиться и начать борьбу за свою Веру и Отечество.
Воеводы городов стали сами общаться друг с другом и договариваться о совместных действиях против поляков.
В январе 1611 г. Ляпунов отправил в Нижний Новгород И. И. Биркина и дьяка С. Пустошина. В Калугу к Д. Т. Трубецкому ездил его племянник Федор. Из Казани на Вятку были направлены два стрельца и посадский человек. Пермские воеводы направили в Великий Устюг двоих посыльных. Из Галича на Кострому поехал дьяк 3. Перфирьев и посадский человек Полуект. Из Ярославля на Вологду были посланы дворянин В. Ногин и посадский человек П. Тарыгин. Из Владимира в Суздаль к казачьему атаману А. Просовецкому «для совета» отправились Е. Проскудин и несколько лучших людей с посада. Прокопий посылал своих людей даже к П. Сапеге, который никак не мог решить, кому служить.
Подробные сведения о том, как формировалось Первое ополчение, дает грамота ярославцев в Казань от начала марта 1611 г.
«…все православные крестьяне решили восстать против поляков и помереть, если понадобится. Крепко стоят смоленские сидельцы, архиепископ и боярин М. Б. Шеин. На Рязани П. П. Ляпунов с заречными городы за православную веру стали и с городы ссылаются. В Ярославле — с воеводой И. И. Волынским, на Вологде — с головой И. Толстым 500 человек поворотились и присоединятся. Из-под Новгорода (Нижнего. — Л. М.) астраханский стрелец Тимофей Шаров наряд изготовил, пушечные запасы, 5 волокуш, 6 пищалей полковых, 2 тысячи копий. В четверг первая посылка в Переславль. Там встретили с образами, дали кормов, 1 марта — Волынский (И. И. Волынский — воевода Ярославля. — Л. М.), у Ростова. В Ярославле крепко укрепились. С Рязани Прокопий Петрович с рязанцы и северой. Из Мурома окольничий князь Василий Федорович Мосальский, из Нижнего — воевода князь Александр Андреевич Репнин, из Суздаля и Владимира — Артемий Измайлов и Андрей Просовецкий, из-под Пскова — казаки волжские (бывшие сподвижники Лжедмитрия II. — Л. М.), с Вологды и Поморья — воевода Федор Нащокин, с Романова — воевода Василий Романович Пронский и князь Федор Козловский, из Галича — воевода Петр Иванович Мансуров, с Костромы — князь Федор Иванович Волконский. 7 марта воинские люди (Ярославля. — Л. М.) вышли с нарядом и обозом дощатым». (Древние государственные грамоты, собранные в Пермской губернии В. Верхом. СПб., 1821. C. XXIV.)
В это время в Москве была очень тревожная обстановка. Из-под Смоленска прибыли некоторые члены посольства с известием о том, что король соглашается дать сына на царство при условии сдачи Смоленска. Поэтому боярам следует написать смоленскому воеводе М. Б. Шеину и потребовать от него сдачи полякам города. Должны они послать грамоту и Филарету с В. Голицыным, чтобы те не упрямились и во всем полагались на волю короля.
Большинство членов «Семибоярщины» согласились составить и подписать такие грамоты. Категорически против этого были только находящиеся под стражей И. М. Воротынский и A. B. Голицын, но бояре решили обойтись без них. Главным для них было получить благословение и подпись патриарха Гермогена, который при отсутствии царя считался главой страны. К тому же они хотели, чтобы пастырь написал П. П. Ляпунову и запретил ему собирать ополчение и с ним идти к Москве.
В Новом летописце беседа бояр во главе с М. Г. Салтыковым описана со всеми подробностями.
«Литовские же люди и московские изменники, Михайло Салтыков с товарищи, видя московских людей собрание за православную христианскую веру, начаша говорити боярам, чтоб писали королю и послати за руками бити челом королю, чтоб дал сына своего на государство, а «мы на твою волю покладываемся»… Бояре же такие грамоты написаша и руки приложиша и поидоша к патриарху Гермогену… Он же великий государь, поборатель православной христианской веры, стояще в твердости, аки столп непобедимый, и, отвещав, рече им: «Стану писати х королю грамоты на том и руку свою приложу и властем всем повелю руки свои приложити и вас благословлю писати; будет король дасть сына своего на Московское государство и крестит в православную веру и литовских людей из Москвы выведет; …а будет такие грамоты писати, что во всем нам положитца на королевскую волю и послом о том королю бити челом и класться на ево волю, и то ведомое стало дело, что нам целовати крест самому королю, а не королевичю. И я таких грамот не токмо, что мне руки приложити, и вам не благословляю писати, но проклинаю, хто такие грамоты учнет писати; а к Прокофью Ляпунову стану писати: будет королевич на Московское государство и кресться в православную христианскую веру, благословляю ево служить, а будет королевич не креститься в православную веру и литвы из Московского государства не выведет, и я их благословляю и разрешаю, кои крест целовали королевичю, идти под Московское государство и померети всем за православную христианскую веру». Той же изменник злодей Михайло Салтыков нача ево праведново позорити и лаяти, и выняв на нево нож, и хотя ево резати. Он же против ево ножа не устрашись и рече ему великим гласом, осеняше ево крестным знамением, и рече: «Сии крестное знамение против твоего окаянного ножа; да буди ты проклят в сем веце и в будущем». (ПСРЛ. Т. 14. С. 106.)
