До появления первого орудия прошло еще пятьдесят лет. Самый ранний вид пушки был известен как «pot-defer» (фр. «железный горшок») из-за его сходства с вазой. В одном английском манускрипте она изображена водруженной на подставку и с торчащими из ствола большими арбалетными стрелами. Канонир выстреливал, всовывая раскаленный докрасна металлический прут в запальное отверстие. К тому же году относится и сохранившийся флорентийский документ с указанием городскому совету позаботиться о произодстве пушки и железных пуль. Первый достоверно установленный боевой пушечный выстрел был произведен в Меце в 1324 г. В следующие 15 лет о них слышали все больше и больше. Французы определенно стреляли из «пушек и бомбард» по англичанам у Кеснуа в 1340 г., а Эдуард применял артиллерию во время осады Кале в 1346 г. Существовал также «риболдекин», сооруженный из нескольких металлических труб, водруженных на нечто вроде колесницы и стрелявших одновременно, – своего рода примитивная ракетная батарея. Эдуард заказал к 1345 г. сотню таких орудий. К тому времени огнестрельное оружие становилось общеупотребительным, но некоторое время оно пока не оказывало реального влияния на ход военных действий.
В конечном счете орудия лишили замки былой неуязвимости, но как раз между 1260-м и 1320 гг. были построены самые мощные фортификационные сооружения. Основой было сооружение нескольких мощных концентрических защитных стен. Крепостной ров зачастую заменяли озером. Прочные надвратные сооружения квадратной формы были τρex-четырехэтажными и увенчивались двойными башнями. Подходы защищались одним или несколькими подъемными мостами, а ворота верхними отверстиями для сбрасывания предметов на головы атакующих, опускными решетками и бойницами. Окруженный стенами центральный двор часто представлял собой небольшой город, как, например, Флинт, Сонуэй и Карнарвон. Эти замки, построенные Эдуардом I в Уэльские войны (1277 – 1295), служили той же стратегической цели, что и цепь фортов, созданных тевтонскими рыцарями для удерживания прусских варваров. Однако к XIV в. требования удобства все больше перевешивали соображения безопасности.
Во второй половине XIII в. тактические концепции претерпели поразительные изменения – с появлением идей Эдуарда I Английского и вождя швейцарцев Рудольфа Эрлаха. После 1282 г. пехота вполне логично одержала ряд выдающихся побед и, наконец, битвой при Креси (1346 г.) заявила Европе о конце тысячелетнего превосходства тяжелой кавалерии как рода войск. Это сражение не оставило сомнений в том, что конница сама по себе не в силах одержать верх над лучниками, поддерживаемыми тяжеловооруженными всадниками и прочно держащими строй. Тем временем в центре Европы швейцарские копейщики, применяя другие приемы, также одерживали победу за победой. Чуть позже в Восточной Европе богемские гуситы, пользуясь огнестрельным оружием, продемонстрировали при Судомерже (1419 г.) третий способ, каким пехота могла взять верх над конницей.
На европейском материке пехота одерживала победы над конницей при Куртре (1302 г.) и Моргартене (1315 г.), но эти эпизоды еще можно было как-то объяснить неблагоприятной местностью и бездарным командованием. Но вот победа швейцарцев над своими феодальными властителями при Лупене в 1339 г. окончательно опрокинула старые представления. Командовавший швейцарцами Рудольф Эрлах, оказавшись перед превосходящими силами, принял оборонительный план. Он поставил свою немногочисленную конницу на правом фланге, где склон был круче, а основные силы пехоты на левом, где ожидалась самая ожесточенная атака. Он намеревался ждать, когда противник начнет подниматься навстречу, а затем ударить плотной массой. Бернцы справа сразу же добились успеха. Но слева жители лесных кантонов, столкнувшись с конницей феодалов, вскоре оказались в затруднительном положении. Их бросок вниз был остановлен, они оказались в окружении и были вынуждены встать спиной к спине, ощетинившись алебардами – образовав ставший впоследствии знаменитым боевой порядок «ежа». Начался ожесточенный ближний бой, но горцы держались твердо, пока на помощь не пришли бернцы, ударив по коннице противника с фланга и с тыла, и выиграли сражение. В этом честном бою швейцарские селяне захватили 27 штандартов и 70 украшенных гребнями шлемов.
В бою у Лупена швейцарцы все еще воевали 8-футовыми алебардами, но уже переходили на оружие, которое долго потом оставалось на вооружении, – 18-футовое копье: ясеневое древко с 10-дюймовым стальным наконечником, которое держали на уровне плеча, полностью оправдавшее себя против конницы. Подобный боевой строй, когда копья первых четырех рядов направлены вперед, походивший на грозно ощетинившегося ежа, был одинаково эффективным в обороне и в массированном наступлении. Это тактическое построение швейцарцев, наподобие спартанского, было настолько действенным и простым, что почти не подвергалось изменениям. Их легкие доспехи (поначалу из-за бедности, но впоследствии ставшие преимуществом) открывали возможность для высокой маневренности, и швейцарцы обычно предпринимали наступательные действия. Они первыми из современных войск стали ходить строем под музыку. Обычно они наступали «уступами» из трех параллельных колонн, одна чуть позади другой. Это позволяло прикрывать фланги и иметь резерв для передней атакующей колонны.
На протяжении двух столетий швецарские копейщики не испытали ни одной серьезной неудачи. Однако соперничество между кантонами и их система коллективного командования постоянно препятствовали Швейцарии закрепить свои победы в стратегическом плане и она так и не утвердилась как первостепенная политическая сила. Зато швейцарцы стали в Европе образцовыми наемными солдатами. В 1476 г. они одержали две самые знаменитые свои победы над Карлом Смелым, герцогом Бургундским, у Грансона и Муртена.
Однако крутые перемены в пехоте впервые проявились в Англии. У их начала стоял Эдуард I (1272 – 1307), покоритель Уэльса, победитель битвы при Фалкирке в 1298 г., крупный организатор армии и блестящий полководец. В Эвешемскую кампанию в 1265 г. Эдуард проявил поразительную стратегическую находчивость, рассчитав время стремительных маневров, помешавших соединиться двум армиям противника, и все это время удерживая 50-мильный фронт вдоль реки, пока не разделался с одним противником и быстро повернул, чтобы запереть Симона де Монфора в излучине реки Эйвон. Во время Уэльских войн (1277 – 1295) Эдуард снова обнаружил стратегическую проницательность, методично создавая сеть дорог и замков. Он также понял, что с обычной армией того времени, в которой конное войско ограничивало службу коротким периодом летнего времени, ему уэльских горцев не покорить. Посему он осуществил два важных, выдержавших проверку временем нововведения: положился на наемную профессиональную армию, обязанную по договору служить круглый год, и сполна использовал потенциальные возможности большого, в человеческий рост, лука.
Профессионализация армии началась вместе с растущей зависимостью от использования наемников. Эдуарда I заставила отказаться от традиционного способа вербовки феодальных войск непригодность такого войска в условиях Уэльса, но в любом случае феодальная система разваливалась в силу различных экономических и структурных причин. Необходимость специализации и профессионализации войск возрастет еще больше опять же в силу экономических факторов в следующем столетии, когда новые средства защиты станут очень дорогими, а чума к тому же унесет значительную часть населения Европы.
