Теперь инициатива скорейшего заключения союза исходила от Японии, точнее, лично от Мацуока. По его указанию активизировал свою деятельность и посол Курусу в Берлине, что никакого энтузиазма у собеседников не вызвало – достаточно заглянуть в записи Вайцзеккера.
[509] Понять это нетрудно: опыт прежних лет разуверил германских дипломатов в способности руководства Японии вести последовательную политику и брать на себя конкретные обязательства. Однако Риббентроп перешел к решительным действиям. 23 августа (в годовщину пакта с Москвой!) он известил Курусу, что Генрих Штамер, ранее участвовавший в переговорах о «пакте трех», только что получил ранг чрезвычайного и полномочного посланника и предписание отправиться со специальной миссией в Японию. В феврале и мае 1940 г. Штамер уже дважды побывал в Токио, сопровождая президента германского Красного Креста герцога Саксен-Кобург-Гота в поездке в США через СССР и Японию. Посланец Риббентропа «прощупывал почву», но тогда конкретных результатов его вояж не дал.
Рейхсминистр поставил перед Штамером три задачи: 1) выяснить подлинное отношение японского правительства к Германии; 2) начать переговоры о союзе в том случае, если Япония проявит заинтересованность; 3) немедленно информировать министра по всем вопросам, требующим согласования с руководством Рейха.
[510] Решение отправить Штамера в Токио свидетельствовало о несомненных переменах в германской политике, возможными причинами которых можно считать: сопротивление Англии, разрушившее надежды на ее скорое поражение; стремление удержать США от вступления в войну, вероятность которого не убывала; опасения относительно японо-американского сближения, сторонников которого в Токио было достаточно. Кроме того, Штамер был известен как доверенное лицо Риббентропа, и это придавало его миссии особый вес.
Известие о приезде посланца из Берлина ускорило развитие событий. Подготовкой предложений МИД к встрече четырех министров, назначенной на 4 сентября, занялся лично Мацуока, собрав 1 сентября Охаси, Сайто и Сиратори для их обсуждения. Сиратори выступил за «альянс четырех» с привлечением СССР, но министр отмахнулся от идеи вечного соперника – чтобы позже выдавать ее за свою! Проект МИД предусматривал союз только с Берлином и Римом. В военном министерстве все шло гладко, но сближению с Германией категорически воспротивился морской министр Ёсида. Однако сторонники союза оказались сильнее. 3 сентября, за день до конференции, Ёсида был госпитализирован с нервным расстройством и на следующий день подал в отставку. Трудно сказать, была ли болезнь действительно серьезной или имела «дипломатический» характер, но она оказалась наилучшим выходом из положения [Суэкуни Macao (в 1940 г. офицер Генерального штаба ВМФ) в беседе с автором (25 апреля 1997 г., Токио) утверждал, что болезнь министра была лишь предлогом для отставки.]. Министр «сохранил лицо», его преемник адмирал Оикава поддержал идею союза. Конференция состоялась 6 сентября и одобрила новый план Мацуока.
В субботу 7 сентября Штамер прибыл в Токио и на следующий же день вместе с Оттом посетил своего старого знакомого Осима, который после беседы с германскими визитерами немедленно отправился к Мацуока. Выслушав его, министр подытожил: «Армия в этом вопросе инициативы не проявила. Оикава лучше, чем Ёсида. Но сделаю это <заключу союз. – В.М> я, сделаю, даже если это будет стоит мне должности. За одну-две недели управимся».
[511]
Первый раунд переговоров проходил 9-12 сентября в резиденции министра в присутствии одного только Отта, в обстановке настолько строгой секретности, что прессе было запрещено сообщать даже о факте пребывания Штамера в Токио. Германия окончательно отказалась от претензий на свои бывшие владения в Тихом океане, но потребовала от Японии принятия на себя конкретных военных обязательств – на сей раз в случае атаки со стороны державы, «не вовлеченной в Европейскую войну или Китайский инцидент», т.е. прежде всего США. Советский Союз теперь рассматривался Германией как потенциальный союзник [Текст инструкций Риббентропа неизвестен, но в мемуарах Коноэ приведен меморандум с изложением заявления Штамера в начале переговоров. Пункт 7: «Лучше сначала достичь соглашения между Германией, Италией и Японией, а затем немедленно вступить в контакт с Советской Россией. Германия готова выступить в качестве честного посредника в деле сближения между Японией и Советской Россией и не видит никаких непреодолимых препятствий на этом пути, по которому можно пройти без особых трудностей. Германо-советские отношения хороши вопреки тому, что пытается утверждать британская пропаганда, и Россия выполняет все свои обязательства к полному удовлетворению Германии». Пункт 9: «Слова Штамера должны рассматриваться как исходящие прямо от Риббентропа».
[512]]. Мацуока согласился с этим контрпредложением и взялся убедить в нем коллег. 12 сентября вопрос обсуждался на конференции четырех министров, но Оикава снова колебался. Днем позже Мацуока приватно встретился с его влиятельным заместителем вице-адмиралом Тоёда и ознакомил его с предложениями Штамера. Тоёда в целом согласился с ними, но, как и Оикава, предложил внести в текст поправки, гарантировавшие самостоятельность Японии в принятии решения о вступлении в войну в случае германо-американского конфликта. Кроме того, он предложил особо оговорить необходимость улучшения отношений с СССР. На этих условиях флот давал согласие на союз, что и было закреплено новой встречей четырех министров вечером 13 сентября.
С 14 сентября обсуждались уже конкретные варианты документов. Не останавливаясь на деталях, отмечу только одно: положение о том, что договор не будет затрагивать отношений его участников с СССР, было внесено в него по инициативе Риббентропа. Добившись 16 сентября согласия кабинета на новые германские предложения, Мацуока три дня спустя вручил Отту и Штамеру проекты секретного протокола и двух нот к пакту, которые были нацелены на получение ответных гарантий военной помощи в случае вступления Японии в войну. Он заявил, что предложенные документы никоим образом не ограничивают обязательств Японии, но помогут провести пакт через Тайный совет, где в первую очередь встанет вопрос о его конкретных выгодах для страны. Отт и Штамер возразили, что обязательства должны быть взаимными и что надо, по крайней мере, убрать из текста односторонние формулировки в пользу Японии. Мацуока с легким сердцем пошел на это, полагая, что по достижении принципиального согласия урегулировать частные вопросы не составит труда. 19 сентября проект пакта был одобрен Императорской конференцией. Отвечая на вопросы начальника Генерального штаба флота принца Фусими и председателя Тайного совета Хара, Мацуока заявил, что Япония берет на себя обязательство автоматического вступления в войну в случае нападения на ее союзников, но на практике оставляет за собой право решать, когда и как это сделать. Он же подчеркнул, что Германия готова содействовать нормализации японо-советских отношений.
[513]
