Взаимопонимания органы ОГПУ и прокуратуры так и не нашли. В связи с тем, что кризис назрел, 27 октября 1925 г. Н. В. Крыленко обратился к И. В. Сталину с просьбой создать подготовительную комиссию о правах ОГПУ, а затем ее выводы заслушать на Политбюро
[89].
10 ноября 1925 г. Политбюро ЦК создало такую комиссию в составе В. В. Куйбышева, Ф. Э. Дзержинского и Н. В. Крыленко
[90].
Отношения с органами прокуратуры у чекистов не были безоблачными еще и потому, что представители прокуратуры часто указывали на превышение органами ОГПУ своих прав и на отступления от буквы закона. В. Р. Менжинский считал, что СССР не может быть в безопасности без прав ОГПУ, за которые как ведомство ОГПУ не держится. Он полагал, что во главе прокуратуры должны быть борцы за победу революции, а не люди статей и параграфов. В. Р. Менжинский считал, что Народный комиссариат юстиции готовит для пошлой «демократии» идеологические силы и растлителей революции.
На заседании Президиума ЦКК (Центральной контрольной комиссии) ВКП(б) 7 июня 1926 г. слушали сообщение Г. Г. Ягоды об устранении ряда спорных вопросов между ОГПУ и прокуратурой и желательности перенесения решения принципиальных вопросов в Комиссию Политбюро под председательством В. В. Куйбышева.
Президиум согласился с этим предложением. В. В. Куйбышева попросили ускорить работу комиссии и по окончании ее работы с результатами до внесения в Политбюро ознакомить секретарей ЦКК
[91].
Согласование вопросов о компетенции органов ОГПУ охватывало все отрасли права. Протекало оно сложно. Прокуратура предлагала точно соблюдать п. «г» ст. 4, относящейся к ведению Особого совещания при ОГПУ, рассматривая лишь дела о спекулянтах золотом, монетой, иностранной валютой, драгоценными металлами и сырой платиной, связанных по своей деятельности с иностранными организациями торгового характера. Только в исключительных случаях признавалось допустимым рассмотрение этих дел вне связи с иностранными организациями по специальной директиве, даваемой одновременно как по линии прокуратуры, так и по линии ОГПУ.
В отношении Постановления Президиума ЦИК Союза о применении административных мер по отношению к лицам, спекулирующим предметами широкого потребления, предлагалось установить, что моментом, определяющим спекулятивный характер их деятельности, должен являться либо доказанный факт сговора нескольких лиц между собой о скупке и сбыте по повышенным ценам тех или иных предметов широкого потребления, либо систематический сбыт по ценам выше установленных при наличии законодательного запрещения повышения цен.
Во всех этих случаях считалось ненужным какое-либо специальное согласование с хозяйственными или партийными организациями вопроса о принятии административных мер в отношении этих лиц. И наоборот, признавать, как правило, категорически необходимым, если ГПУ нашло бы нужным, применение каких- либо административных мер в отношении лиц, занимающихся спекуляцией, при недоказанности какого- либо из двух вышеупомянутых фактов.
В этих случаях необходимо было установить, во-первых, что в отношении этих лиц не может иметь место заключение в лагерь, а принятые меры должны быть ограничены лишь административной высылкой или ссылкой и, во-вторых, принятие мер должно иметь в качестве своей предпосылки точную санкцию ЦК РКП(б) либо письменное предложение Наркомторга или ВСНХ, подтвержденные ЦК РКП(б). Предложения эти должны были сообщаться одновременно ОГПУ и прокуратуре.
В отношении контрабандистов предлагалось признать необходимым дальнейшее применение мер административного характера лишь в случае действительно квалифицированной контрабанды и признать невозможным применение административных мер в отношении так называемых «посылочников», если не доказан факт систематического, не менее трех раз, получения и сбыта товаров.
Предлагалось установить ограничительное толкование подпункта 2 п. «б» ст. 6 и применения мер административного воздействия в отношении шулеров и аферистов. Под аферистом понималось лицо, живущее аферами, т. е. операциями, носящими дутый характер и сопряженными с обманом других в целях извлечения материальной выгоды. Здесь возникала возможность идентичности такого рода афер с простым мошенничеством, в отношении которого было невозможно применение мер административных репрессий. Данные дела должны были направляться в суд.
Предлагалось точно трактовать п. 3, понимая под содержателями притонов отнюдь не случайных проституток, принимающих у себя «гостей», а именно хозяев-предпринимателей по организации домов терпимости и иного рода притонов.
Исключалось, как правило, из практики Особого совещания при ОГПУ применение административных мер в отношении так называемых «негласных компаньонов», т. е. лиц, привлекаемых по обвинению в укрывательстве от налогов, и лиц, привлекаемых по обвинению в скупке в очередях, если в отношении последних не доказана не менее чем троекратная покупка мануфактур или иных предметов ширпотреба, а также сбыт этих предметов на сторону.
Предъявлялись требования к жесткому соблюдению требований подпункта 6 п. «б» относительно обязательности наличия менее двух обвинительных приговоров или четырех приводов для высылки лиц по подозрению в имущественных преступлениях или посягательстве против личности (кража, хулиганство, сводничество и т. д.). Причем два привода приравнивались к одному обвинительному приговору.
Высылка семей возможна была в исключительных случаях, при наличии в каждом отдельном случае санкции Президиума ЦИК Союза ССР.
Прокуратура требовала соблюдение процессуальных норм и действующих инструкций, установления точного перечня статей Уголовного кодекса из категории должностных, хозяйственных преступлений и преступлений против порядка управления, по которым ОГПУ могло начать дело, с тем чтобы в отношении этих дел распространить все права прокурорского надзора, включая непосредственное наблюдение за ведением дела с момента его возникновения. Прокуратурой отстаивалось процессуальное право опротестования постановления о прекращении дела через прокурора при ОГПУ в Коллегии ОГПУ. Считалось необходимым установить в отношении лиц, высылаемых по делу «минус 6», только однократную проверку по прибытии их со стороны ОГПУ, а также полную свободу менять местожительство за пределами указанных шести пунктов по своему усмотрению, не спрашивая разрешения на переезд у каких-либо органов.
В отношении лиц, высылаемых с прикреплением к конкретному месту жительства, предлагалось установить несанкционированный на выезд с местожительства по истечении срока ссылки, если к этому моменту Особое совещание не вынесет специального постановления об ограничении выбора местожительства. А также установить, что лишение их права возращения в Москву должно быть оговариваемо непосредственно в первом постановлении о высылке и не должно превышать трехгодичного срока.
Предлагалось установить в отношении лиц, высылаемых на Урал, в Сибирь и т. п., в порядке прокурорского надзора участие прокуратуры в решении вопросов расселения этих лиц ОГПУ, а также ее участие в вопросах пересмотра постановлений об их расселении и опротестовании постановлений.
