Нарушения законности, массовые аресты ни в чем не повинных людей, жестокие избиения, истязания и пытки арестованных происходили при прямом попустительстве Прокуратуры СССР. Более того, отмечаются многочисленные факты прямого участия самих прокурорских работников в грубейших извращениях основ социалистической законности. Прокурорского надзора за расследованием дел в органах НКВД не существовало. Роль прокурора в надзоре за следствием сводилась к утверждению обвинительных заключений и направлению дел в суд.
Установлены многочисленные факты, когда бывший заместитель Прокурора СССР Рогинский при утверждении обвинительных заключений по делам, направляемым на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда СССР, даже тогда, когда обвиняемому не предъявлялось обвинение по статье 58-8 Уголовного кодекса (террористический акт), произвольно вписывал эту статью, сознательно создавая этим «юридическую основу» для применения Постановления ЦИК СССР от 1 декабря 1934 г., по которому было установлено упрощенное судебное производство и немедленное исполнение приговора.
Нарушения законности в прокурорском надзоре имели место не только в Центре, но и на местах. Некоторые прокурорские работники не только не делали попыток пресечь беззакония, творившиеся в органах НКВД, но и сами толкали чекистов на произвол. Так, бывший помощник Главного военного прокурора Калугин, находясь в 1938 г. в Дальневосточном крае, учил работников УНКВД, как надо допрашивать, заявляя: «Вы не умеете допрашивать, вы его допросите по- московски, оденьте ему наручники, дайте ему хорошенько, и он вам даст дюжину заговорщиков»293. Упрощенное ведение следствия, санкционированное законом от 1 декабря 1934 г., исключало возможность какой-либо проверки показаний.
Массовые нарушения советской законности завершались системой осуждения арестованных «тройками», Комиссией НКВД и Прокурора СССР, Особым совещанием при НКВД СССР.
Подавляющее большинство арестованных осуждались существовавшими до ноября 1938 г. «тройками» УНКВД— НКВД.
«Тройке» и Комиссии НКВД предоставлялось право определять любую меру наказания вплоть до расстрела. Собственно говоря, эти два органа создавались специально для применения в самых широких масштабах расстрелов арестованных.
«Тройки» и Комиссия были удобны для фальсификаторов дел тем, что они рассматривали дела списком. Арестованных и свидетелей не вызывали, доказательства, собранные следователями, не проверяли. Что касается деятельности Особого совещания, то можно утверждать, что оно дополняло систему внесудебной расправы, и отличались от «троек» «двойки» лишь тем, что были постоянно действующим органом. Внесудебные полномочия МГБ. В связи с реорганизацией Народного комиссариата внутренних дел Союза ССР 8 апреля 1941 г. приказывалось прием и рассмотрение заявлений о снятии судимости с лиц, осужденных бывшей Коллегией ОГПУ, Особым совещанием при НКВД и «тройками» ОГПУ—НКВД, возложить в республиканских, краевых и областных центрах на 1-е спецотделы НКВД—УНКВД, а в районах — на городские и районные отделы (отделения) НКВД
[285].
С присоединением западных областей, в первую очередь это касалось Украины, всех совершеннолетних членов семей осужденных оуновцев, а также активных повстанцев, как арестованных, так и убитых при столкновениях, предлагалось ссылать в отдаленные районы Красноярского края, Омской, Новосибирской и Иркутской областей, а их имущество конфисковывать в соответствии с Приказом НКВД СССР № 001552 от 8 декабря 1940 г.
[286]
В связи с поступающими в НКВД СССР жалобами трудпоселенцев на неправильное выселение и ходатайствами об освобождении из трудовых поселков лиц, служивших в рядах Красной Армии, и по другим мотивам было принято решение об освобождении трудпоселенцев из трудпоселков, кроме неправильно выселенных и лиц, подпадающих под действие Циркуляра НКВД и Прокурора СССР от 11 сентября 1936 г. за № 83, а также детей и инвалидов, освобождение которых производилось по решению Особого совещания при НКВД СССР
[287].
С началом Великой Отечественной войны в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июня 1941 г., п. З-з, военные власти стали иметь право на территориях, объявленных на военном положении, принимать решение о выселении лиц, признанных социально опасными.
В случае вынесения такого решения выселение этой категории лиц возлагалось на органы НКГБ—НКВД. Предлагалось провести соответствующую подготовительную работу, взяв на учет бывших членов антисоветских политических партий, проявляющих антисоветские, пораженческие настроения; бывших участников различных контрреволюционных организаций и групп, занимавших в них руководящее положение и продолжающих проявлять антисоветские и пораженческие настроения; всех бывших кадровых троцкистов и правых, привлекавшихся в прошлом к ответственности в партийном, судебном или административном порядке; всех отбывших срок наказания по обвинению в шпионаже, диверсиях, терроре, вредительстве или призывавших к восстанию; бывших политбанди-тов, перебежчиков, белых, харбинцев, выходцев из Монголии, на которых имелся компрометирующий материал; лиц, исключенных из ВКП(б) по политическим мотивам, если они проявляли недовольство и антисоветские настроения; лиц без определенных занятий, места жительства и уголовников- рецидивистов.
Семьи этой категории лиц подлежали выселению лишь при наличии на них особо серьезных проверенных материалов, влекущих за собой арест глав семей.
Нетрудоспособные мужчины и женщины старше 60 лет выселению не подлежали, а выселение больных откладывалось до их выздоровления.
Списки выселяемых утверждались военными советами округов, принявших решение о выселении.
Вопреки установленному действующим законодательством порядку подсудности все большее и большее количество дел передавалось на рассмотрение Особого совещания.
В местностях, объявленных на военном положении, и в районах военных действий, где Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 27 июня 1941 г. военным советам фронтов в исключительных случаях, которые происходили в связи с развертыванием военных действий, предоставлялось право утверждения приговоров военных трибуналов о высшей мере наказания с немедленным приведением приговоров в исполнение, органы НКВД могли передавать дела на рассмотрение военных трибуналов
[288].
27 июня 1941 г. проведение следствия по всем деламрб изменниках родины, бежавших за границу, кроме военнослужащих, было возложено на органы НКГБ. Надзор за следствием — на военных прокуроров военных округов.
Ведение следствия о членах семей военнослужащих, совершивших побег за границу или покушавшихся на это преступление, возлагалось на органы третьих управлений НКО, НКВМФ и третьи отделы НКВД в соответствии с Приказом НКВД СССР № 001024 от 20 августа 1940 г.
