Но не раньше, чем солнце поднялось высоко над головой, мы обогнули невысокую возвышенность и увидели невероятно величественную, заброшенную и великолепную Черную пагоду. Она, гордая своей силой, плыла над вершинами окружающих деревьев – маяк для бесконечных поколений рыбаков, источник мифов и легенд, символ вершины одного из наиболее энергичных периодов индийского зодчества. Это был великий храм, который объединил в себе элементы индуизма и таинственные ритуальные фрагменты тантризма, пробравшегося в дебри основной религии».
…Она стоит, видимая за много километров, среди невысоких песчаных холмов на берегу океана в индийском штате Орисса. Вокруг пески и болота. И люди редко приходят сюда. Разве только случайный рыбак остановится у ее стен или ежегодный пагодный фестиваль оживит ее.
Если подойти поближе, то увидишь: громадное здание как бы стоит на колесах. Четырехметровые колеса – по шесть с каждой стороны – вырублены барельефами в основании.
Арам и в самом деле символизирует колесницу. Перед ним остатки широких ступеней с пьедесталами для коней. Когда-то семь коней, каменные исполины, изгибая упругие шеи, упершись копытами в камень, тянули храм-колесницу к морю.
Для того чтобы представить себе, как выглядел бы канаракский храм после завершения, надо обратиться к другим храма Ориссы, ибо все они, и маленькие и большие, строились по одному образцу, по одним законам.
Тип южноиндийского храма сложился приблизительно в VII веке. С тех пор на протяжении сотен лет храмы Ориссы состояли из двух частей – основного здания с пирамидальной крышей, которое называлось джагамо-хан, и башни – деула – рядом, так что вместе получалось нечто вроде русской церкви с отдельной колокольней, соединенной с церковью коридором.
Алтарь и изображение бога, которому посвящен храм, находятся не в основном здании, а в камере, расположенной в башне, камера эта называется гарбхагриха… Кроме этих основных частей храма перед его входом строились обычно и другие здания, например зал танцев и зал приношений.
Символика индийского храма очень сложна. Каждая часть его имеет особое название, указанное в специальных трудах, имеющих силу закона для строителей. Вряд ли где-нибудь еще в мире строители храмов были так скованы многочисленными законами и правилами. Например, необходимо было подчиняться двум числам – четыре и семь. Семь – число волшебное, мистическое. Четыре – стороны квадрата, который лежал в основе любого здания. Одновременно здание храма представляло собой человеческое тело: тот, кто строит храм, вернее, дает деньги на его строительство, будь то раджа, брахман или просто богач, должен знать, что части храма – части его собственного тела. Существовало поверье: если работа над храмом не завершена или какая-то часть сооружена плохо, соответствующие части тела строителя будут поражены недугом.
Вернемся в Канарак. На высокой платформе с громадными колесами по бокам стоит джагамохан. От башни же остались только отдельные плиты. По размеру фундамента и основания, зная законы, которым подчинялись индийские зодчие, нетрудно подсчитать ее размеры: башня достигала высоты семьдесят пять метров. Невероятная высота для храма, построенного на песке у самого океана. Можно представить, как рассыпалась когда-то эта башня, как далеко разлетелись плиты перекрытия…
Но эти плиты, каждая весом в несколько десятков тонн, лежат у самой платформы. Они лежат рядышком, будто кем-то уложены нарочно, а не рухнули с громадной высоты. Они даже не треснули, не зарылись в песок. Поодаль плиты поменьше.
Такого быть не могло. Остается один вывод: плиты эти никогда не были положены на место и никогда не падали с высоты. Их просто-напросто не поднимали наверх – только заготовили, а потом строители покинули площадку.
Значит, права легенда? Значит, и в самом деле царь за походами и войнами забыл об обещании, данном богу, за что и был лишен своей силы? Тогда легенда уже переплетается с поверьями о том, что незаконченный храм грозит гибелью строителю. А если не была завершена башня, то, значит, опасности подвергалась именно голова царя.
Ученые, исследовавшие храм, подтверждают единогласно: канаракский храм никогда не был достроен. Недостроенный храм – редкое явление в Индии – неизбежно вызывал в умах тех, кто видел его, представление о печальной судьбе царя, приказавшего его построить. И родилась легенда.
Но что же случилось с храмом на самом деле?
В средние века восточноиндийская провинция Орисса была разделена на несколько небольших, враждующих между собой княжеств. В 1106 году на престол в одном из них вступил князь Чода Ганга, который благополучно правил более семидесяти лет и собрал под свою руку большинство княжеств Ориссы и несколько государств, граничивших с нею. При его жизни было построено множество храмов, далеко уступающих, правда, канаракскому храму, но тем не менее весьма внушительных и украшенных ценными скульптурами и барельефами.
Потомкам основателя династии пришлось нелегко. Север Индии стал мусульманским, последователи ислама, объединенные под властью делийского султана, совершали походы на юго-восток Индии, стараясь подчинить себе всю страну. Один из последних императоров Ориссы, Нарасимха-Дэва I, прославился тем, что в середине XIII века отразил нашествие мусульман.
При этом императоре и была построена Черная пагода.
Император Нарасимха-Дэва – личность историческая, и достоверно известно, что он никогда не болел проказой и избегал войн. Он с головой ушел в политику, стараясь отсрочить нашествие мусульман. Отец Нарасимха-Дэвы любил своего сына и никогда не пытался выгнать его из дворца, так что если император и побывал в молодости на пляже Ориссы и встречался с богом Солнца, то не в качестве изгнанника, а как законный наследник престола.
Храм, который замыслил построить Нарасимха-Дэва, должен был стать крупнейшим в стране, однако, вскоре после того как начались строительные работы, обнаружилось, что песок – слишком ненадежный грунт. Но так как место постройки храма указал сам император, никто не посмел его изменить.
Шли месяцы, годы, была готова массивная платформа, которой предстояло, по мысли строителей, принять на себя и распределить невероятный вес храма. По сторонам платформы вырубили колеса солнечной колесницы. Затем началось возведение джагамохана. Параллельно, рядом с джагамоханом, легли первые плиты в основание башни. Строительство джагамохана продвигалось куда скорее, чем сооружение башни, – он будет не так высок, не так узок в основании. А вот с башней дело застопорилось.
Неизвестно, на сколько метров она все-таки поднялась, прежде чем строителям пришлось отказаться от дальнейших работ, чтобы не погубить уже сделанное. Она явно начала оседать. Еще немного – и платформа не выдержит, и рухнет не только башня, но и уже наполовину построенный джагамохан.
Однако строительство надо продолжать. Приказ императора. Как сделать, чтобы здание получилось надежным и крепким? И вот строители, видно располагавшие большими средствами, идут на применение новых материалов, на изобретение, которое выделило храм среди прочих зданий Ориссы. Они сделали ему железный каркас.
