В своих «Воспоминаниях и размышлениях» Г. К. Жуков об этом эпизоде пишет следующее: «Тяжелое впечатление осталось у меня от этого разговора с Верховным. Конечно, не потому, что он не посчитался с моим мнением, а потому, что Москва, которую бойцы поклялись защищать до последней капли крови, находилась в смертельной опасности, а нам безоговорочно приказывалось бросить на контрудары последние резервы. Израсходовав их, мы не смогли бы в дальнейшем укреплять слабые участки нашей обороны».
Мемуары и свидетельство маршала Жукова, как, впрочем, и большинство мемуаров, следует воспринимать критически. Во-первых, конечно же Ставка и без советов Жукова могла неплохо управлять войсками. Во-вторых, контрударом под Серпуховом и Кременками Сталин выправлял ситуацию, которая вот-вот могла стать более чем критической. Дело в том, что катастрофа, то есть разгром московской линии обороны, могла произойти именно здесь, в центре, на стыке 49-й и правофланговой 43-й армий. Противник накопил здесь большие резервы, подтянул танки, моторизованные подразделения. Сталин в данном случае, настаивая на упреждающем контрударе, поступил как достаточно мудрый стратег. В своей книге «Битва за Москву» маршал Б. М. Шапошников, в тот период начальник Генерального штаба, писал, характеризуя обстановку в центре Западного фронта: «Западнее Серпухова также определялось сосредоточение сил (тарусско-серпуховская группировка) в составе четырехпяти дивизий (из них одна танковая) для возможных действий в направлении Серпухова». И далее: «Группировка противника (выявленная на 5 ноября) указывала намерения немцев нанести удары мотомеханизированными войсками на флангах, сковывая наши войска в центре. Но вместе с тем она давала крупное скопление войск противника в центре (преимущественно пехотных соединений). На сравнительно небольшом фронте (около 100 км по прямой линии) здесь были развернуты части пяти корпусов (9, 7, 12, 20-го армейских и 57-го танкового); это говорило о том, что противник на данном участке не ограничится только сковыванием».
10 ноября к Сталину по его вызову прибыл командующий ударной группой, которой предстояло провести под Серпуховом маневр силами кавалерии, танков и пехоты, генерал П. А. Белов. Белов зашел к Верховному вместе с Жуковым, и, возможно, именно на этой встрече произошло утверждение кандидатуры Белова на должность командующего ударной группой. Вот что написал генерал П. А. Белов спустя годы: «В глазах его (Сталина) не было прежней твердости, в голосе не чувствовалось уверенности. Но еще больше удивило меня поведение Жукова. Он говорил резко, в повелительном тоне. Впечатление было такое, будто старший начальник здесь Жуков. И Сталин принимал это как должное».
Таким образом, можно позволить себе не поверить маршалу Жукову и в том, что он так уж сильно возражал против контрудара. Можно даже допустить, что, произойди тогда, под Высокиничами, прорыв немецкой обороны и успешное уничтожение накопленной в ближнем тылу резервной группировки, в «Воспоминаниях и размышлениях» этот эпизод Битвы под Москвой нашел бы совершенно иное воплощение и предыстория его была бы написана иными красками.
10 ноября противник ударил в стык 49-й и 50-й армий Западного фронта, прорван оборону и вышел в район Спас-Конино. На левом фланге армии Захаркина создалось угрожающее положение, которое необходимо было срочно ликвидировать. Директивой Западного фронта была поставлена задача 49-й и 50-й армиям. Генералу Захаркину, как пишет в своих мемуарах маршал Б. М. Шапошников, «было приказано выделить для руководства боевыми действиями ответственных командиров и самому лично возглавить все войска, назначенные для операции по ликвидации прорыва. Одновременно приказанием фронта от 11 ноября в распоряжение командующего 49-й армией выделялись из 112-й танковой дивизии три взвода танков и два дивизиона гвардейских минометов, которые спешно выбрасывались на левый фланг армии». Упорнейшие бои с переменным успехом на тульском направлении шли 11, 12, 13, 14, 15 и 16 ноября. К 16 ноября 1941 года части 49-й и 50-й армий совместными ударами смогли отбросить противника из районов Спас-Конино и Суходол, угроза выхода немцев на шоссе Тула — Москва была ликвидирована. Тогда же, 10 ноября, противник попытался переправиться через Оку в районе села Дракина и устьев Протвы, но тоже был отбит и вернулся на исходные, понеся значительные потери.
В середине ноября на правом фланге 49-й армии активизировала свою работу советская авиация. 16 ноября близ Высокиничей был уничтожен крупный склад огнеприпасов, а 17 и 18 ноября массированным бомбардировкам были подвергнуты позиции противника в районе Черная Грязь, Семкино и Гостешево.
Почти одновременно с директивой на ликвидацию прорыва под Спас-Конином и Суходолом Жуков отдал приказ на контрудары командующим 16-й и 49-й армиями генералам Рокоссовкому и Захаркину.
На северном участке Западного фронта основу ударной группы составлял кавалерийский корпус генерала Доватора. В отчетах штаба 4-й танковой группы, которая отражала атаку конников Доватора, есть такой фрагмент: «Не верилось, что противник намерен атаковать нас на этом широком поле, предназначенном разве что для парадов… Но вот… три шеренги всадников двинулись на нас… По освещенному зимним солнцем пространству неслись в атаку всадники с блестящими клинками, пригнувшись к шеям лошадей. Первые снаряды разорвались в гуще атакующих. Вскоре сплошное черное облако повисло над ними. В воздух взлетают разорванные на куски люди и лошади… Трудно разобрать, где всадники, где кони… В этом аду носились обезумевшие лошади. Немногие уцелевшие всадники были добиты огнем артиллерии и пулеметов… И вот из леса несется в атаку вторая волна всадников. Невозможно представить себе, что после гибели первых эскадронов кошмарное представление повторится вновь… Однако местность уже пристреляна, и гибель второй волны конницы произошла еще быстрее, чем первой…»
Надо заметить, что контрудар на северном участке Западного фронта положительных результатов для нашей обороны не имел. Наоборот, именно здесь вскоре наступит кризис.
В центре же немцы тоже атакуют. Но не на участке 49-й армии. Перспективы здесь они для себя не увидят и сместят удар немного левее, на наро-фоминский участок, ударят в стык 5-й и 33-й армиям, прорвутся к Кубинке и там будут уничтожены.
Как же проводилась атака на высокиничском направлении?
В отличие от Доватора Белов оказался более осторожным и мудрым полководцем. Во-первых, не позволил себе атаковать так красиво, как это произошло в полосе обороны 16-й армии. Не было здесь ни поля, ни сабельной атаки волнами в три шеренги, как на параде. Надо отдать должное и командующему 49-й армией. О маршале К. К. Рокоссовском не принято говорить неприятное. Так уж сложилось. Но окажись на его месте командующим армией кто-либо другой, к примеру, Жуков, и эта самоубийственная кавалерийская атака вошла бы во все хрестоматии как образец полководческой бездарности и кровожадности ее организаторов. Рокоссовскому простили.
17 ноября 1941 года командарм-49 отдал своим дивизиям, которые еще в октябре окопались в районе Кременок, боевой приказ:
«Командирам 5 гв. сд, 60 сд.
Копия командиру 2 кк.
