В «Гимнах» проявился очень важный аспект мировоззрения Ронсара, особенно характерный для этого периода его творчества, – антипридворные настроения
[317]. Жизни при дворе он противопоставляет уединенную жизнь на лоне природы, в кругу немногих друзей. Это неприятие придворной жизни является важной приметой второго этапа творчества Ронсара, «Плеяды» вообще.
В литературном отношении «Гимны» очень неровны. И тут сказалось основное качество ронсаровского таланта: композиция гимнов лишена стройности, порой они очень длинны (до 784 стихов) и распадаются на ряд поэтических миниатюр. Несмотря на несколько замечательных кусков, композиционная рыхлость, риторика, обилие античных реминисценций – все это очень скоро заставило забыть гимны Ронсара, и они остались лишь интересными фактами истории литературы.
Но историческая роль гимнов велика. Современники высоко оценивали их достоинства
[318]. Ронсар создал образцы философской, научной, дидактической поэзии, от которых прямой путь к соответствующим жанрам классицизма. «Гимны» были образцами «малой эпики», более того, во многом это была непосредственная подготовка к созданию «Франсиады».
К концу периода, отмеченного расширением проблематики, углублением реалистического мастерства Ронсара, в ряде произведений (в 1558 – 1560 гг.) появляется политическая проблематика, которая станет доминирующей на следующем – третьем – этапе творчества.
Здесь у Ронсара был предшественник, которого и сам глава «Плеяды», и многие исследователи склонны были недооценивать. Это Жоашен Дю Белле, своим сборником сонетов «Сожаления» положивший начало не только глубоко интимной и сатирической (что признается всеми), но и остро политической лирике
[319].
5
Наступление нового периода творчества Ронсара совпадает по времени с началом Религиозных войн. 1562 г. был годом Амбуазского заговора, резни в Васси, первых вооруженных столкновений католиков с гугенотами. Именно в этот грозный год были опубликованы крупные политические произведения Ронсара – его «Рассуждения».
В период Религиозных войн произошло размежевание и в среде литераторов. «Плеяда» оказалась в католическом лагере. Ее члены отдали свое перо сторонникам королевской власти. В эти годы большое значение приобретает политическая поэзия, созданная представителями обоих лагерей
[320]. Пафос борьбы родил не одно замечательное произведение. И если «Трагические поэмы» д’Обинье, это наиболее талантливое и самое значительное произведение во французской литературе конца XVI в., как бы завершает собой литературную борьбу периода Религиозных войн, то «Рассуждения» Ронсара открывают ее. «Рассуждения» обычно сопоставляют или даже противопоставляют «Трагическим поэмам». В известной мере такое противопоставление закономерно: произведения эти написаны представителями противоположных политических партий, рождены пафосом борьбы. Но в то же время эти два крупнейших произведения роднит патриотическая настроенность, высокое представление о национальных интересах. Ронсар может считаться одним из зачинателей традиции большой политической поэзии, проникнутой духом патриотизма, и, в известной мере, непосредственным предшественником д’Обинье. «Рассуждения» Дю Белле, появившиеся раньше аналогичных произведений Ронсара, уступают последним не только по поэтичности, но и по политической страстности и убедительности.
Ронсар своими «Рассуждениями» дал в руки сторонников католицизма достаточно сильное оружие пропаганды. Эта поддержка была высоко оценена: по свидетельству современников, папа Пий V в специальном пастырском послании благодарил поэта за оказанную им услугу делу католицизма.
Однако не следовало бы чрезмерно преувеличивать католицизм Ронсара. Позиции поэта были скорее позициями патриота, чем просто католика. Думается, не без оснований литераторы протестантского лагеря не раз обрушивали на него обвинения в атеизме. Забегая несколько вперед, отметим одну важную черту Ронсара-художника, тем более что вопрос этот в научной литературе еще не получил должной разработки. Ронсар, обвиняя гугенотов в грабежах и насилиях, особенно много пишет о разоряемых церквах, поверженных наземь священных статуях, вообще об уничтожении памятников религиозного искусства. Очевидно, не случайно Ронсар-художник встал на защиту художественных памятников. В католическом искусстве, в католической обрядности вообще Ронсар видел определенную эстетическую ценность. В этом, например, убеждают некоторые места «Рассуждений», где поэт подробно, с несомненной эстетизацией описывает одеяние католического священника, внутреннее убранство собора, распорядок и музыкальное звучание мессы
[321].
Патриотизм – основная черта «Рассуждений», основная побудительная причина их написания, основа их пафоса. Любовь к родине чувствуется и в страстных призывах положить конец распре, и в не менее резких словах обличения узости и ограниченности протестантизма. Большой несправедливостью по отношению к Ронсару было бы не видеть патриотизма, причем патриотизма глубоко осознанного, в его ранних произведениях, таких, например, как «Гимн Франции» (1549), ода «К источнику Беллери» (1550) и многих других. Но теперь патриотизм делается значительно шире, гуманистичнее; это уже не просто любовь к тем местам, где поэт провел детство, где ему знаком каждый кустик, каждая тропинка, а глубокое беспокойство за судьбы страны, государства, народа.
Чувства патриота шли рука об руку с чувствами художника. Повествуя о невзгодах страны, Ронсар оставлял абстрактный язык религиозной полемики и политических призывов и создавал конкретные реалистические картины действительности. Характерной особенностью «Рассуждений» является обильное привлечение широких сравнений, которые поэт развертывает в подтверждение той или иной своей мысли. Причем подобное развернутое сравнение перерастает в целую красочную картинку, имеющую уже самостоятельный характер. Так, он сравнивает Францию с незадачливым купцом, ставшим в лесу жертвой разбойников:
Elle semble au marchant, helas! qui par malheur
En faisant son chemin rencontre le volleur,
Qui contre l’estomaq luy tend la main armée
D’avarice cruelle et de sang affamée:
Il n’est pas seullement content de luy piller
La bourse et le cheval, il le fait despouiller,
Le bat et le tourmente, et d’une dague essaye
De luy chasser du corps l’âme par une playe:
Puis en le voyant mort il se rit de ses coups,
Et le laisse manger aux mâtins et aux loups
[322].
Если аргументация в пользу доктрины католицизма и лишена у Ронсара большой поэтической убедительности, то строки, в которых он разоблачает вандализм и жестокость гугенотов, относятся к несомненным поэтическим удачам главы «Плеяды». Так, например, Ронсар создает отмеченный большим поэтическим мастерством образ: вооруженный до зубов Христос на фоне дыма пожарищ, в шлеме, с окровавленным ножом в руке. Удачно найдено название протестантизма: «вооруженное Евангелие». Собирательный образ протестантов строится на зловещем контрасте черного дыма и красной крови
[323].
