Вега и Омар растерянно кивнули. Личность попыталась вставить словечко, но ей не дали даже раскрыть рта. Кент влез перед Свеном, взмахнул руками:
– А теперь все успокоились и вызываем полицию.
– Я уже ЗДЕСЬ, БАРАНЬЯ БАШКА! – рыкнул Свен.
Бритт-Мари, превозмогая звон в ушах, кашлянула и попросила:
– Кент, пожалуйста. Свен, пожалуйста. С вашего позволения, прошу вас успоко…
Мужчины продолжали ссору как ни в чем не бывало, они жестикулировали и словно не слышали Бритт-Мари, словно поставили ее на паузу, нажав на кнопку пульта. Кент фыркнул, что на таких, как Свен, и пистолета не надо – подходи и бери голыми руками, Свен фыркнул в ответ, что Кент, «конечно, страшно смелый, когда сидит в БМВ с заблокированными дверьми». Кент рявкнул, что Свен «возомнил о себе» только потому, что он «единственный легавый на всю дыру», Свен в ответ – что Кент вообразил, будто «тут всеобщее восхищение покупается за визитки и тому подобное дерьмо». На что Кент крикнул: «Парень хочет быть предпринимателем!» – на что Свен гаркнул: «Предприниматель – это не работа!» – на что Кент съязвил: «Может, ему тогда стать полицейским? А? Сколько зарабатывает полицейский?» – на что Свен взбеленился: «У нас индексация зарплаты два и пять десятых процента в год, у меня прекрасные отчисления в личный пенсионный фонд! Я ходил на курсы!»
Бритт-Мари попыталась вклиниться между ними, но они ее по-прежнему в упор не видели.
– Кент, прошу тебя. Свен, прошу тебя, – снова начала она; но Кент жестикулировал еще озлобленнее, Свен взмахнул рукой, и в результате оба случайно угодили ей по лицу, так что Бритт-Мари упала навзничь.
Но мужчины не заметили и этого – они уже схватили друг друга за грудки.
– Я ходил на кууурсы, – глумливо передразнил Кент.
– Дергать полицейского за форму – это преступление! – зарычал Свен и рванул Кента за рубашку. – Пусти, кому говорят!
– Руки от рубашки! – взвыл Кент. – Ты знаешь, сколько она стоит?
– Фитюлька тщеславная, не сомневайся, Бритт-Мари тебя бросит! – вопил Свен.
– Бросит меня?! Уж не думаешь ли ты, что она останется с т-т-тобой или твоим славным охранником?! – орал Кент.
Бритт-Мари замахала руками, чтобы привлечь их внимание:
– Кент! Свен! Прошу вас, прекратите немедленно! Я только что вымыла пол!
Но все тщетно, каждый уже успел обрушить правый кулак на голову противника и сложиться пополам – словно в странном танце, сопровождаемом одышкой и сквернословием. Через секунду оба рухнули на дверь, словно упившиеся медведи, и в следующий миг дверь с диким грохотом разлетелась в щепки, а соперники приземлились в абсолютно не лестную для них кучу на парковке.
Бритт-Мари бросилась следом. Мужчины, подняв на нее глаза, внезапно замолчали – они сообразили, куда упали. Кент первым попытался встать на ноги.
– Любимая, ты же видишь: этот парень просто идиот!
– Он первый начал! – возмутился Свен и подполз ближе.
– Ты что, дурак?! – фыркнул Кент.
– Я-ааа?! Это тыыыы…
Вот теперь с Бритт-Мари довольно. Всего довольно. На нее кричали, ее толкали, ей угрожали пистолетом, а теперь ей снова придется подметать пол, потому что щепки от сломанной двери засыпали всю пиццерию. Всему есть предел!
Ее не слышали в первый, второй и третий раз. Поэтому она набрала полные легкие воздуха и произнесла со всей доступной ей решительностью:
– Позвольте попросить вас уйти отсюда.
Соперники ее все равно не слышали, поэтому Бритт-Мари поступила так, как поступала в последний раз лет двадцать назад, когда один из ее цветочных горшков упал с балкона. Она крикнула:
– А НУ ВОН ОТСЮДА! ОБА!
Пиццерия затихла, словно сюда ворвался еще один бандит с пистолетом. Кент и Свен стояли разинув рот и издавали звуки, которые непременно стали бы словами, если бы рты после каждого слога закрывались. Бритт-Мари укоренилась пятками в пол и указала на изломанную дверь:
– Вон отсюда. Немедленно.
– Но черт возьми, люби… – начал Кент, но Бритт-Мари рубанула воздух забинтованной рукой, что выглядело как прием из какой-нибудь диковинной системы единоборств:
– Ты бы хоть спросил, что у меня с рукой. И тогда я поверила бы, что тебе не все равно.
– Я думал, любимая… я решил, что ты прищемила руку в посудомойке или вроде того… ты же знаешь, какая ты. Я не думал, что это что-то серьез…
– Потому что не спросил! – согласилась Бритт-Мари.
– Но… любимая… не обижа… – лепетал Кент. Свен выпятил грудь:
– Да-да! Вот именно! А теперь иди отсюда, тупой яппи, Бритт-Мари не хочет тебя больше видеть. Разве ты не понима… – раскомандовался Свен, исполнившись уверенности в себе.
Рука Бритт-Мари взлетела перед его носом, и Свена потоком воздуха отбросило назад.
– А ты, Свен! Откуда ты взял, что я хочу того и не хочу этого! Ты меня не знаешь! Даже я себя не знаю, это же очевидно, потому что обычно я так себя не веду!
Где-то в глубинах пиццерии Личность из последних сил удерживалась от смеха. Судя по виду Веги и Омара, им хотелось все это записать, чтобы не забыть ни одной детали. Бритт-Мари сосредоточилась, поправила волосы, счистила щепки с юбки, элегантно вложила забинтованную руку в здоровую и заявила – крайне заботливо и благожелательно:
– А теперь я буду убираться. Доброго вам вечера. Обоим.
Колокольчик звякнул за Кентом и Свеном, печально и фальшиво. Какое-то время они стояли на улице, крича друг на друга: «Вот видишь, что ты наделал?» Потом стало тихо.
А Бритт-Мари занялась уборкой.
Личность с детьми спрятались на кухне. Они не смели даже засмеяться.
29
Это не вина полицейских, ни в коем случае. Оба прибыли в Борг из города и наверняка просто хотели сделать свою работу в меру отпущенных им способностей.
Видимо, Бритт-Мари оказалась немного раздражительной. С людьми, в которых стреляют из пистолета, такое случается.
– Мы понимаем, что вы в состоянии шока, но нам нужно получить ответы на кое-какие вопросы, – попытался объяснить первый полицейский.
– Вас совершенно не беспокоит, что вы топчетесь в грязной обуви по только что вымытому полу. Вам это, наверное, приятно, – заметила Бритт-Мари.
– Мы уже сказали, что сожалеем. Очень сожалеем. Но, как мы уже несколько раз объяснили, нам надо допросить свидетелей на месте, – сделал заход второй полицейский.
– Мой список пошел прахом, – объявила Бритт-Мари.
– В каком смысле?
