Интересно, когда человек стареет, много ли у него остается в душе пространства для маневра? С кем еще ей осталось встретиться, что они увидят в ней и что еще помогут разглядеть в себе самой?
Сами уехал в город, помогать кому-то, кто этого не заслуживает; Бритт-Мари собиралась вернуться домой по той же причине. Потому что, если мы не будем прощать тех, кого любим, что нам останется? Что есть любовь, если не любить наших любимых, даже когда они этого не заслуживают?
Все мысли Бритт-Мари крутились вокруг одного: как человек проживает жизнь. Ради кого. И чью.
Вдали, на дороге, мигнули фары, вот свет медленно протянулся из темноты, словно руки из воды. Миновал щит «Добро пожаловать в Борг». Замедлил движение возле автобусной остановки. Свернул на гравийную площадку. Бритт-Мари уже стояла в дверях.
Потом о происшествии в городе сообщат, что некие молодые люди рано утром выследили Магнуса у бара. У одного из них был нож. Между ними бросился другой молодой человек. Тот, кто всегда вставал между противниками.
Машина мягко остановилась на площадке. С горячим вздохом замер мотор. Фары погасли – и тут же загорелся свет в пиццерии. В спящих поселках всегда знают, что это значит – когда машина останавливается у окна до рассвета. Что это всегда не к добру. Личность выкатилась на крыльцо и остановилась, увидев полицейскую форму.
Свен стоял, сжимая фуражку обеими руками; на нижней губе отпечатались зубы, не пускавшие чувства на волю. Но протянувшиеся по щекам неудержимые алые полосы свидетельствовали о тщетности этих усилий.
Бритт-Мари отчаянно вскрикнула. И упала наземь. Придавленная тяжестью человека, которого больше нет.
35
Горе накатило стремительно. Не прорастало в душе последовательно отрицанием, злостью, торгом, депрессией и принятием. Оно вспыхнуло мгновенно, как всепожирающий пожар; огонь выжег весь кислород – и вот Бритт-Мари лежала на земле, суча ногами и хватая воздух ртом. Тело пыталось свернуться улиткой, словно лишилось позвоночника, в отчаянной попытке подавить пламя, выжигающее все внутри.
Смерть – крайний случай бессилия. Бессилие – крайний случай отчаяния.
Бритт-Мари не помнила, как поднялась на ноги. Как Свен посадил ее в машину. Наверное, отнес на руках. Вегу они нашли на полдороге между молодежным центром и многоквартирным домом – она лежала прямо на гравии. Волосы прилипли к коже. Слова булькали, словно легкие затопило слезами. Словно девочка тонула внутри себя самой.
– Омар. Надо найти Омара. Он их убьет.
Бритт-Мари не понимала, кто кого крепко-накрепко обнял на заднем сиденье машины: она Вегу – или наоборот.
Рассвет осторожно будил Борг, словно дышал любимому в ухо. Солнцем и обещаниями. Словно щекочущий свет на теплом одеяле, словно запахи свежего кофе и поджаренного хлеба. Зря он это. Не тот сегодня день, он не станет прекрасным, но рассвету все равно. Полицейская машина мчится сквозь первые мгновения утра, единственная машина на всей дороге. Свен стиснул руль, кровь, пульсируя, отлила от побелевших пальцев. Наверное, это больно. Наверное, он пытался сконцентрировать всю боль в одном месте. Чтобы с ней совладать. При виде другого автомобиля Свен прибавил газу. В такое время выехать из Бор-га может только одна машина. В ней – единственный брат Веги, которого еще можно спасти.
Любая смерть несправедлива. Каждый скорбящий ищет виновного. И почти всегда наш гнев наталкивается на невыносимое понимание того, что виновных нет. А если они все же есть? Если ты знаешь того, кто отнял у тебя твоих любимых? Что ты сделаешь? В какую машину сядешь? И что возьмешь в руки?
Полицейская машина с ревом обогнала другой автомобиль и резко вывернула перед ним. Нога Свена коснулась асфальта раньше, чем машины остановились. Целую вечность он стоял один на дороге – лицо в алых полосках, губа искусана. Наконец дверь распахнулась и вышел Омар. Взрослые глаза на лице мальчишки. Детство кончилось. Такая ночь останется с человеком навсегда.
– Что, Свен? Что ты мне скажешь? Что мне есть что терять? А что, мать твою, мне терять?
Свен протянул к нему поднятые руки, показывая пустые ладони и глядя на то, что держал в руках Омар. И произнес срывающимся голосом:
– Расскажи мне, где этому конец, Омар. Вот ты убил их, а они – тебя. А дальше что? Рассказывай давай.
Омар замер на месте. Словно тоже пытался сконцентрировать боль. Двое парней на заднем сиденье открыли дверь, но не вышли – сидели и ждали, что решит Омар.
Бритт-Мари их узнала. Это они играли в футбол с Сами и Магнусом в свете фар черной машины Сами… Когда это было? Несколько дней назад? Несколько недель? Целую жизнь назад. Тоже ведь почти мальчишки. И они тоже.
Смерть – это бессилие. Бессилие – это отчаяние. Отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки. Ветер шевелил волосы Бритт-Мари, когда из полицейской машины вышла Вега. Посмотрела на брата. Он уже опустился на колени. Прижав к себе его голову, она прошептала:
– Где стоял Сами?
И так как Омар не ответил, повторила:
– Где. Стоял. Сами?
– Между нами, – выдохнул он.
Двое парней взглянули напоследок на Свена. Один раз их удалось остановить. Может быть, получится остановить еще раз. Но не сегодня.
Машина уехала. На дороге остались Бритт-Мари, Свен и двое детей. Над ними вставал рассвет.
Что с него возьмешь, с рассвета?
Полицейская машина медленно миновала Борг, свернула на проселок и поехала дальше. Бритт-Мари сама не знала, заснула она или просто оцепенела. Машина остановилась у озера. Бритт-Мари завернула пистолет во все носовые платки, какие только нашлись у нее в сумочке, толком не зная зачем; может, ей просто не хотелось, чтобы девочка испачкалась. Вега настояла на том, что сделает это сама. Шагнула вперед и что есть силы зашвырнула пистолет в воду.
Бритт-Мари не помнила, как часы превратились в дни и сколько их прошло. Ночью она спала между детьми в кровати Сами. Ощущая, как их сердца бьются под ее ладонями. Она осталась у них в квартире на несколько суток. Это не было ни планом, ни решением – просто осталась, и все. Рассветы сплавились с закатами. Потом она смутно припоминала, что говорила с Кентом по телефону, но не помнила о чем. Наверное, просила устроить какие-то практические дела, сделать несколько звонков, у него это хорошо получается. Все говорят, у Кента это хорошо получается.
Свен пришел в квартиру после обеда, в какой день – Бритт-Мари тоже не помнила. С ним была молодая девушка из социальной службы. Ласковая и приветливая. Голова Свена больше не склонялась под грузом тяжких мыслей. Девушка сидела с ними на кухне. Она говорила медленно и мягко, но никто не мог сосредоточиться: Бритт-Мари смотрела в окно, дети – один в потолок, другая – в пол.
