— А в нас? В нас ты веришь? — после долгой паузы спросила богиня. Я не узнала по голосу, какая именно.
— Я всю жизнь верила только в Неумолимую. Простите меня за это. Я не специально, но в Дагре нельзя иначе. Я была в курсе, что есть и другие боги, запрещенные у нас, но не знала, какие именно, — покаялась я и горько вздохнула.
Вот и всё, не понравится никому, что его не почитали… Не пройти мне испытание, как я и боялась.
— Мы услышали тебя, дитя. Готова ли ты открыться нам и впустить в себя, чтобы пройти испытание? — мягко спросила Милосердная, я узнала по голосу.
— Д-да, — вскинула я голову, силясь хоть что-то разглядеть в кромешной мгле. — А как?
И в тот же момент почувствовала, что мое тело мне не принадлежит. Оно… само по себе вдруг сделало шаг вперед и повело свободной правой рукой, так как в левой я держала снятое верхнее платье во время разговора. С не принадлежащих мне в данный момент пальцев сорвались искры, чуть осветив круглую комнату с простыми каменными стенами, абсолютно ничем не украшенными. А в центре помещения располагался круглый же каменный алтарь, на котором покоился хрустальный шестигранник.
Миг… и я почувствовала себя, чтобы тут же вновь потерять. И так шесть раз подряд. Впрочем, последний раз отличался по ощущениям. Стало очень холодно, словно в душе замерзла глыба льда.
Но это неприятное ощущение исчезло так же быстро, как и появилось, и я снова стала принадлежать себе.
— Испытание пройдено. Подтверждаю! Она любит жизнь, — звонко сказала Милосердная.
— Подтверждаю. При искренней вере в то, что всё в руках богов, девочка готова бороться и менять судьбу, не только свою, но и тех, кто ей близок, — произнесла другая женщина. Судьба?
— Подтверждаю. Разум чист и силен, — довольно протянул Арсаг.
— Подтверждаю, маленькая сидхе любит свет, — в словах Лайсета почудилась улыбка.
— Подтверждаю, дитя понимает силу ночи, — подал голос, низкий и рокочущий, третий из богов-мужчин, Нат.
— И я подтверждаю, — прошелестел голос последней богини. — Дитя, мы с тобой нескоро встретимся. Даже я не ведаю, когда придет твой последний час. Но не стоит бояться меня.
И в этот момент прямо передо мной во тьме, слегка рассеявшейся от искр света, опавших ранее с моих (но временно не принадлежавших мне) пальцев, проявился женский силуэт в объемном плаще с капюшоном. И, застыв от неверия и шока, я всмотрелась в лицо богини… смерти. Именно ей принадлежат этот длинный развевающийся плащ и посох с навершием в виде черепа.
Но… Я думала, она страшная, уродливая, такая, как рисуют на фресках в храмах Дагры. А эта женщина средних лет с усталым худощавым лицом и большими печальными глазами была красива. Очень красива.
— Но… вы не такая… — пролепетала я. — Сестры Неумолимой… они…
— Смерть — это покой. Даже вечноживущие устают от жизни и тогда находят отдых и забвение в моих владениях. Но я надеюсь, ты не станешь торопиться ко мне.
Я не нашлась, что сказать, только смотрела на ту, которую боялась до полуобморочного состояния. И видела, что она вовсе не неумолимая, а добрая, только отчего-то грустная.
Словно прочитав мои мысли, богиня улыбнулась одними лишь уголками губ и скользнула по воздуху ко мне. Даже если бы я пожелала убежать, то не смогла бы. Но мне и не хотелось. От Неумолимой не шло плохих или злых эмоций. Наоборот, хотелось, что бы она обняла, погладила по голове и сказала, что теперь всё позади, что больше ничего ужасного не случится…
— Тебе рано на покой, маленькая сидхе. Живи. Живи долго и счастливо, но знай, что если окажешься в моих владениях, то сможешь отдохнуть от всего. — Наклонившись, она легко поцеловала меня в лоб и растаяла в воздухе.
— Испытание богов пройдено, — хором произнесли шесть голосов, и всё стихло.
Я еще немного постояла, приходя в себя и пытаясь усмирить бурлящие эмоции, после чего повернулась, наощупь нашла ручку и открыла дверь.
— Кажется, всё, — сообщила Ирме и жрице, сидевшим на узкой скамье.
— Покажите правую руку, леди, — быстро поднявшись, служительница храма приблизилась ко мне.
Я протянула требуемое и только тут, при свете магического светильника, заметила, что мое запястье обвил впитавшийся в кожу узор тонкой косички, сплетенной из шести линий.
— Цвет Неумолимой — графитово-серый, — принялась пояснять жрица то, что я уже успела прочитать ранее в библиотеке. — Милосердной — зеленый. Золотой принадлежит Судьбе, а серебряный — Лайсету. Черный — цвет ночи и Ната, а синий — это разум, за который отвечает Арсаг. Все шесть божеств подтвердили, что вы состоявшаяся личность, леди. Вы можете проходить остальные испытания.
Она подняла глаза и застыла, глядя на мой лоб. Я нервно потерла его и спросила.
— Что? Там след, да?
— След, — бледно улыбнулась она. — Поцелуй смерти, леди. Но он на ауре, не беспокойтесь, на коже ничего нет. Неумолимая благословила вас. Это ее дар. Вы счастливица.
Когда мы поднялись наверх и снова вышли в просторный зал храма, я по очереди подошла к статуе каждого божества и поклонилась, мысленно вознеся благодарность. А добравшись к изображению Неумолимой, опустилась на колени и прошептала:
— Вы совсем не такая, как нас путали. Я думала, вы жестокая, боялась вас. А вы добрая.
Уже когда мы с Ирмой выехали за городскую черту, направляясь домой, я проговорила:
— Нам всегда говорили, что «поцелованные смертью» — это те, кого прокляла Неумолимая. Те, кто обречен на страшные муки в посмертии. Что нет ничего хуже, чем поцелуй смерти. А на самом-то деле — это благословение. Подарок богини. Всё — обман. Нам столько лет лгали и продолжают лгать, прикрываясь ее именем. Это так страшно, Ирма. Целая страна во власти тех, кто врет народу, убивая по своему желанию всех неугодных, и при этом прикрывается именем божества. Но как же возможно такое, а? Зачем вся эта жестокость? Это так несправедливо!
— Этот мир жесток, леди. Я вам говорила, — негромко отозвалась тень.
— Скажи, Ирма, а почему на твоем запястье отсутствует след от испытания богов?
— Он пропадает, когда в нем больше нет нужды. В нашем с вами случае — после наступления совершеннолетия. В иных ситуациях, когда к божественному суду взывает, например, невинно осужденный, то после того, как его оправдают. Вы же читали, леди, что воззвать к богам могут все жители этого мира. Для того во всех храмах, строящихся лишь на местах силы, и существуют такие комнаты с алтарем, на котором лежит камень призыва богов. Каждый из нас имеет право на божественный суд. А без нужды в те помещения никогда не заходят, чтобы не тревожить их понапрасну. Разве на вашей родине не так?
— Нет, Ирма. Там всё не так. Я никогда даже не слышала об этом. И ни о какой справедливости или божественном суде там и речи вестись не может. Всё решает воля сестер Неумолимой. Скажут они, что ты должен быть казнен, потому что неугоден богине, — и всё. Тебя сожгут в тот же день, ну или спустя время, предварительно подвергнув страшным пыткам. Таким, что легче самому оборвать свой жизненный путь. Для жителей закрытого королевства смерть на казни — это благо и избавление от агонии.
