Возможность спасения принес королевский гонец.
* * *
Герцог Карнавон был недоволен, и это видели все. Он вытянул плетью подвернувшуюся под руку служанку, съездил по зубам управляющему, перевернул обеденный стол, пнул собаку – и кивком пригласил герцогиню побеседовать.
Алаис повиновалась не без трепета душевного. И больше всего она опасалась за свои зубы. Управляющий, вон, остатки в ладонь сплевывал, будет теперь до конца жизни супчиком питаться. Но управляющего ей не жалко было, а себя так даже очень. Про стоматологов, даже самых паршивых, советских, тут и слыхом не слыхивали, про пломбы – тоже, так что она вспомнила все, что могла, полоскала рот после еды, грызла молодые вишневые веточки и пыталась придумать зубную щетку. Выходило плохо. И как раньше обходились?
Пальцем, что ли, зубы чистить?
Тьер Ант Таламир подождал, пока она закроет дверь и зло воззрился на жену. Алаис внешне спокойно присела в реверансе.
– Монтьер герцог.
Градус злости чуть схлынул. Но все равно, сунь его в ведро – зашипит.
– Вы знаете, что в письме ее величества?
– Нет, монтьер. Вы мне его не показывали.
– И даже не догадываетесь?
Ответом стал чуть растерянный взгляд.
– Я не знаю ее величество, монтьер, – ох, как же тянуло добавить «так интимно, как вы». Но зубы были своими, родными и ценными. И рисковать ими не хотелось. – Поэтому не могу предположить… но судя по вашему поведению, это что-то неприятное?
– Она приказывает мне вернуться в столицу.
– Монтьер! А как же Карнавон!!? Я одна не справлюсь!
Алаис даже не играла. Не справится. Чего стоят одни Эфроны…
– С молодой женой, Алаис!
Женщина где стояла, там и села, хорошо хоть кресло подвернулось.
– Монтьер!?
Ага, венценосная любовница приглашает в столицу законную жену действующего хахаля. Интересно, зачем? Опытом поделиться? Верю-верю….
Что-то подсказывало Алаис, что ничего хорошего ей эта встреча не принесет. С другой стороны – из Карнавона бежать некуда, а вот по дороге или в столице…
Бегать и прятаться надо там, где искать труднее, то есть – в большом городе. Сесть на корабль, например – и ищи ветра в поле. Теперь надо убедить Таламира взять ее с собой, то есть действовать от противного. Настолько-то Алаис своего супруга успела узнать. Приказы он ненавидит, поэтому может ее и оставить.
– Что, вам это тоже не нравится, дражайшая супруга? – зло поинтересовался муж, сбавивший обвинительный пыл. Потрясения Алаис ему хватило.
– Монтьер… да ведь те же Эфроны… а кто тут еще водится?! Умоляю, не уезжайте так!
Таламир зло посмотрел на супругу. Алаис опустила голову, мол, мы все в вашей воле, но замок-то дороже?
– И что вы предлагаете, дражайшая супруга?
– Монтьер, я верю, что вы найдете идеальное решение, – Алаис посмотрела ему прямо в глаза. – вы же понимаете, пока у нас нет наследника общей крови – Карнавон беззащитен.
О, да. Таламир это отлично понимал.
Пусть он стал герцогом, но права его более чем сомнительны. Он добился своего силой оружия, любой другой, кто окажется сильнее, также добьется своего.
Более того, оставить здесь супругу нельзя. Вообще.
А взять ее с собой?
– Хотите в столицу, дорогая герцогиня?
Алаис покачала головой, не отрывая взгляда от пола.
– Монтьер, я всю жизнь прожила здесь. Я не знаю ничего о столице. И вам будет стыдно за меня. Я же… вы и сами видите.
Пальцы Таламира сильно потянули женщину за французскую косу. Алаис обучила служанок плетению «колоска» и радовалась, глядя на свои прически. Должно же в жизни быть хоть что-то приятное?
– Посмотрите мне в глаза, дорогая супруга.
Алаис подняла взгляд. Поскольку было больно, в глазах стояли слезы.
– Я – урод, монтьер. Этого не изменить. Вам будут сочувствовать, надо мной – смеяться.
– Подавятся, – рыкнул Таламир, выпуская волосы.
С этой точки зрения он Алаис уже не рассматривал. Пусть не красавица, но человек ко всему привыкает. Зато неглупа, может дать разумный совет, и что приятно – у них общие цели. Алаис нужен Карнавон для ее детей, ему нужен Карнавон – для его детей от Алаис. И в последнее время у тьера Таламира даже появлялась мысль, что Алаис можно оставить в живых после рождения ребенка или двух. А что?
Неглупа, умеет себя вести в обществе, знает свое место, любит Карнавон, к тому же – аристократка, это-то видно. А что не красавица, так оно и неплохо – изменять не будет. Хотя тьеру Таламиру нравились другие женщины. Высокие, статные, черноволосые, с красными губами и большой грудью. Но любовниц может быть много, а Карнавон – один.
Таламир не замечал, что расхаживает по кабинету. Это видела Алаис, и опустив голову, прятала в глазах злые болотные огоньки.
Осторожно, очень осторожно…
– Монтьер, я ведь могу заболеть или забеременеть?
– Но вы не больны, Алаис, и не беременны.
Остаться в Карнавоне Таламир не мог. Во многом он зависел от королевы, и раздражать ее величество ему совершенно не хотелось. Но потерять Карнавон? Ни за что!
– Простите, монтьер. Я подвела вас, я буду больше стараться.
Прозвучало очень проникновенно, в голосе Алаис слышались слезы. Таламир не знал, что слишком сильно дернул ее за волосы, и пара шпилек впилась в кожу, он принял эти слезы за проявление истинного чувства и даже чуть растрогался.
Приятно, когда твоя жена так хочет детей.
– Мы оба молоды и здоровы, герцогиня, дети у нас еще будут.
– Вы так добры, монтьер.
Алаис сглотнула.
Поверил, кажется, поверил! Теперь подвести его к нужному решению!
Как любой юрист, Алаис знала, что важны не только слова. Важна интонация, важен невербальный ряд, важна внешность и одежда. Ни судья, ни обвиняемые не доверятся юристу-хиппи, будь он трижды гением. Выстраивать свой ряд она научилась очень давно, и сейчас использовала все возможности.
Главное – добиться своего.
Таламир принял какое-то решение и повернулся к жене.
– Я не могу оставить вас здесь, Алаис. С вами Карнавон станет уязвимым вдвойне. Так что – готовьтесь к поездке, – голос звучал жестко и решительно.
– Ваше слово – закон, монтьер, – отозвалась Алаис. – Могу ли я просить о снисхождении?
– Что еще? Платья? Побрякушки?
– Нет-нет, монтьер, – Алаис протестующе взмахнула руками. – Украшения, я надеюсь, вы мне позволите взять из материнских, платья проще сшить в столице, здесь все равно нет портных, которые знали бы последнюю моду, а выглядеть безнадежной провинциалкой я не могу, это опозорит вас. Я хотела просить о другом.
