Платок на голову так, чтобы были видны седые волосы – и бабка выходила просто идеальная. Оставалось платье, и… легенда!
Когда пожилые женщины просто так ходят по улицам? Куда, зачем, что им делать в городе?
Хм-м…
Алаис призвала на помощь всю девичью память, и к утру, уже в полудреме, получила нужный ответ. Она вдова. Приехала получить наследство для внуков, ей надо где-то остановиться на пару дней, и это должно быть достойное заведение. Вот в такое поверят. Только надо тщательно проработать легенду. Где она жила, чье наследство… да чего тут думать? Сестры!
Сестра у нее была замужем за мелким лавочником, сам муж помер с год назад, а теперь вот и сестра убралась. Вот Таиса (имя было выбрано по принципу наибольшего сходства и с Таней, и с Алаис) Лернен и приехала, все ж ей завещано. Получит наследство, продаст лавочку тому, кто больше даст, да и поедет обратно, к внучкам. А вы знаете, какой у меня гениальный внучок? У меня ж трое, вот у младшей дочери внук народился, такой смышленый малыш, ну такой смышленый! Он меня уже узнает, пузыри пускает, пукает каждый раз, как я к кроватке подхожу…
Таня никогда не имела детей, но на сестру насмотрелась. И на ее чадушек тоже. Говорить о своих сокровищах сестрица могла часами и сутками, и говорила, пока Таня не затыкала ее. Впрочем, это случалось не слишком часто. Своих нет, так хоть о чужих послушать.
Вот продать тут лавочку, а дома внучку чего прикупить. Домик, может? Или тоже лавочку? Если домик, то не придет ли он в негодность к совершеннолетию малыша? А если лавочку, то кто торговать будет? Зять?
Так у него, негодяя, руки из такого места растут, что озвучить неудобно! Отвратительный тип! Просто жуткий! Все промотает, все прогадит, что ему не дай! Гвоздя в доме не вобьет, денег не приносит, невоспитан, непочтителен, неумен, и вообще, словосочетание «хороший зять» порядочная теща в своем лексиконе не держит.
И как моя дочь такого выбрала? Она достойна лучшего! Короля достойна! Принца, да наш вот, маловат, а к другим ехать денег нет. Эххх…
Идея заслуживала внимания. Алаис крутила ее и так и этак.
Приплыла она на корабле, естественно, одна, к чему ей компаньонка в таком-то возрасте. А что, я вам нравлюсь?
Да, были и мы рысаками когда-то… Это сейчас меня скрючило, а раньше – не думайте! Я была – уххх! И даже оххх! Вы просто ничего не понимаете, вот!
Из плотной ткани был сшит мешок по типу рюкзака. Руки у Алаис росли из нужного места, да и то – какая средневековая девушка не умеет шить? И сшить что пожелает, и вышить, а уж лямки выкроить, да пришить – дело вовсе минутное.
Клюка?
На клюку пошла палка от метлы, злостно украденной Алаис из кладовки. Женщина сделала зарубку на черенке и пообещала себе выше не браться и не разгибаться.
Тяжело?
Ничего, переживем! Рожать тяжелее, а помирать – тем более. Может, еще пару родинок на лице нарисовать? Или не стоит?
Алаис серьезно обдумала этот вопрос, но потом решила не переигрывать.
Морщины – это нечто иное. Мы говорим, двигаемся, мимический рисунок меняется каждую минуту, мы улыбаемся, хмуримся, кто там разберет, на каком месте та или иная морщина? А вот родинка…
Забудешь еще с нервов, где ее нарисовала, и будет она со лба на нос путешествовать.
Главное в нашем деле – не переигрывать.
Оставалось платье.
Вообще, пару материнских Алаис привезла. Так это ж герцогские! То есть – с вышивкой, вырезом, украшениями… ну что тут скажешь?
Вышивку отодрать, так даже лучше будет. Видно, что платье было хорошим, но куплено явно у старьевщика, по сходной цене. Еще пару пятен посадить и подол порвать, в самый раз будет. Украшения тоже долой, оставить только одно. Поаляповатистее. И прицепить на самый центр, чтобы было видно – старались! Украшали платьице!
Алаис размышляла, а руки привычно выдергивали серебряную нить из юбки, безжалостно обрывали кружево, потом встала проблема выреза.
Платье должно быть глухим, и никак иначе. Это лицо загримировать можно, и шею, а грудь? Да и не носят приличные старушки ничего столь открытого, тем более в путешествии.
Алаис долго размышляла, а потом плюнула. Взяла – и закрыла вырез вставкой из другой ткани. И пришила намертво. Было бы там белое кружево, было бы эротично, а так получилось дешево, сердито и под горло. Темненько, скромненько, вот сюда цветок из ткани и приляпать. Достойная вдова Лернен из… из Ронола, благо, это черт те где расположено.
Когда Алаис надела на себя рюкзак, сверху платье, а потом еще и плащ накинула, сгорбилась и зашамкала губами… черрррт!
Зубы!!!
Вот так и прокалываются! Не бывает здесь и сейчас у старушек такого оскала – хоть проволоку перекусывай! Не бывает!
Зубы были спешно замазаны темным, и старуха ощерилась кучей провалов в челюсти. Так-то оно лучше будет. Руки?
Да, еще и руки гримировать, все время в перчатках не находишься. Теплый плащ засвинячить побольше – и отлично. Можно еще волосы запачкать побольше, да и запах, запах! Помойку, что ли, на себя опрокинуть? Или просто поспать в этом платьице? Упражнения поделать? Поотжиматься, поприседать?
Алаис вздохнула.
Только сейчас она в полной мере поняла, как горек хлеб шпиона. Столько продумать надо – с ума сойдешь!
Ничего, она справится! Еще как справится, если жить хочется!
* * *
Ант Таламир проводил эту ночь куда как приятнее, чем его супруга. Он долго и со вкусом любил королеву, пока наконец не настало перенасыщение, и любовники не отвалились друг от друга.
– Ты как всегда, восхитителен, мой жеребец, – мурлыкнула королева, проводя по волосатой груди тонким пальчиком.
Таламир перехватил нежную ручку и поцеловал, про себя кляня тупых баб. И чего их тянет на возвышенные беседы после любви? Вот ему сейчас бы пожрать, а потом поспать, и побольше, побольше! Не дадут ведь! Приходится изображать из себя галантного кавалера!
Таламир даже с симпатией подумал о жене. Алаис каждый раз приказывала ставить в спальню поднос с едой, и не разговаривала, а отворачивалась и засыпала. Что еще надо для счастья?
– Моя королева, для вас – что угодно! Рядом с вами и дерево встанет, даже если его бурей повалило.
Лидия хихикнула в ответ на комплимент, и Таламир подумал, что его это… раздражает?
Алаис никогда себе такого не позволяла, она была аристократкой до мозга костей. Лидия же…
Одна впитала манеры с молоком матери, аристократка с кости и крови, вторая же… Новородье
[19], этим все сказано. Как ни тянись, все не то, не так…
