На нее тут же уставились десятки блестящих глаз.
Стало страшно, но только на миг. Потом Алаис улыбнулась привычной улыбкой.
– Чего спеть? Повеселее, подлиннее? Принимаю заказы…
– Давай что-нибудь подлиннее. И подушевнее, – распорядился голос из угла.
Других заказов не последовало, и пальцы Алаис легли на струны. Не подведите, Александр Сергеевич?
– Царь с царицею простился, в путь-дорогу снарядился…
Сказка о мертвой царевне пошла весьма душевно. Слушатели искренне переживали, несколько раз обматерили мачеху, посочувствовали королевичу Елисею, а когда царевна все же отравилась яблоком, ахнул весь трактир.
Даже трактирщик не перебивал, даже девица, которая разносила пиво, старалась делать это потише. Голос у Алаис был не очень громкий, но звонкий и сильный, он разносился по залу, достигая самых дальних углов.
Мелкие ляпы с рифмой слушатели ей простили. Бывает, что сказать? В размер она более-менее попадала, гаролой себе подыгрывала, отмечая то особо драматические, то лирические моменты, история интересная, да и вообще – тут больше принят белый стих.
Но все кончается, закончилась и сказка.
– Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец, – закончила Алаис. И еще раз перебрала пальцами струны.
В трактире повисла тишина.
Девушка приготовилась нырять за стойку, но оказалось, что все не так плохо.
Не принято в этом мире было аплодировать. Поэтому окончание сказки приветствовали восторженным ревом, а к ногам девушки полетели монеты.
Прежде, чем Алаис поняла, что с ними делать, служанка принялась собирать доход, который потом и положила на стойку. Может, и утаила пару монеток, что ж. Поползай-ка на полу, среди соломы…
– А что покороче есть? А то заслушались, аж в горле пересохло?
Алаис выделила взглядом сказавшего. Молодой наемник улыбался так дружелюбно, что хотелось улыбнуться ему в ответ. Но – нельзя.
Она сейчас не девушка, да и время тут не толерантное. За такие улыбочки могут и в челюсть двинуть.
– Для вас, господин… и для нашего гостеприимного хозяина, который позволил мне здесь поработать… Губит людей не пиво, губит людей вода!
Трактирщик одобрительно кивнул, и Алаис прошлась по струнам. Лихо, с перебором.
– В жизни давно я понял…
Песню пришлось исполнять четыре раза. Последний – «на бис» и всем трактиром. Под стук пивных кружек. Эх, великая сила искусства.
Трактирщик расщедрился настолько, что толкнул кружку пива и к Алаис.
– Промочи горло, паренек, потом продолжишь.
Гости ответили разочарованным «ууууу», но как-то не всерьез. Все поняли, что вечер будет интересным, а раз так, можно и дать парню чуток передохнуть. До полуночи еще много времени.
* * *
После полуночи господин Агилар выпроводил последнюю компанию. Трое мужчин, по виду типичные подмастерья, нехотя расходились, горланя от всей души:
– Губит людей не пиво! Губит людей вода!
Алаис подумала, что песня станет хитом сезона. Жаль, что авторских отчислений тут не предусмотрено.
С другой стороны, вряд ли Леонид Дербенев писал ее ради наживы. Ради удовольствия – безусловно. Чтобы пошутить, посмеяться, чтобы что-то донести миру. Писал, потому что не мог иначе.
Когда пишут ради денег, это звучит совершенно иначе, понятно же…
Почему поп-песни – это шлягер на месяц, а советские – на века?
Потому что в старые песни душу вкладывали. Ну да ладно…
Трактирщик протянул Алаис кружку.
– Пей, паренек. Не то завтра охрипнешь. Тяжко сегодня пришлось?
– Тяжко, – честно призналась Алаис.
В кружке оказалось горячее молоко с маслом. Не слишком вкусно, но горло просто жизнь почувствовало. Господин Агилар наблюдал за ней с симпатией.
– Завтра что новенькое споешь, или это же?
– У меня историй много, песен тоже. Надолго хватит, – усмехнулась Алаис. – Потерпите?
– Спрашиваешь! Я сегодня, считай, пятидневную выручку сделал. Если и завтра…
– что, плату поднимете? – не удержалась Алаис.
Господин Агилар расхохотался, и так треснул ее по спине, Что девушка едва носом в молоко не впечаталась.
– А ты парень не промах! Нет, не подниму. Сниму.
– Вот как?
– Срежу тебе за комнату еще серебрушку.
– Благодарствую.
– Тока эта песня про пиво…
– А что с ней не так?
– Да все так. Почитай, у меня за сегодня его втрое выдули! Только второй куплет…
Второй куплет Алаис переделала. Теперь он звучал примерно так.
Как-то трактирщик толстый, друг незабвенный мой
Пиво всего однажды взял и развел водой
Крикнул он убегая, били его тогда
Губит людей не пиво! Губит людей вода!
Да простит Алаис великий Л. Дербенев, но не понимали в этом мире, как можно судить за разбавленное пиво. Здесь за него просто критиковали – ногами по организму. Вот и пришлось переделывать.
– Давай его я буду петь? А то слишком уж многозначительно народ пиво пробовал?
Алаис усмехнулась про себя.
– Как скажете, господин Агилар. Попробуем?
– Ты б отдохнул…
– В синем море отдохнем, – поговоркой ответила Алаис. Заодно подумала, что армянские мультики тоже подойдут для пересказа.
И привычно коснулась струн.
Сначала она пела одна. На втором куплете вступил господин Агилар, поддерживая ее голос своим, а припев уже исполнял он один.
– Эх! Губит людей не пиво! Губит людей вода! Да!
А накидали Алаис неожиданно много. Почти два золотых, только серебром и медяками. Так вот недельку попоешь, и считай, проживание отработала.
* * *
Алаис пела в таверне уже четвертый день.
Репертуар у девушки был богатым. Хотя некоторые истории пользовались большей популярностью, чем другие. Особенно про чудище морское беззаконное. Оно же – армянский мультфильм «Ух ты, говорящая рыба». Очень подходящая сказка оказалась. И про подводного короля, которого мальчик ненароком выпустил из бутылки. Но про чудище полюбили все-таки больше.
- Какой заяц!? Какая блоха!?
- Повторить? Значит так. Та самая блоха с того берега моря…
- ААААААААААА!!!
Армянские мультфильмы вообще пошли на ура. И «В синем море, в белой пене…», и «кто расскажет небылицу»…
Запас историй у Тани был богатым, еще с той жизни. Читать ей всегда нравилось, а неплохая память обесппечивала сохранность большинства историй. Да и что делать, если вечера свободны? Ждешь любимого и ждешь, а он все не приходит и не приходит. Тут и телевизор, и музыка, да и пела Таня неплохо. Даже в концертах участвовала.
