Свадьба состоялась, как уже было сказано выше, в Гатчине 19 октября 1799 года, и молодожены уехали в Мекленбург по санному пути перед Новым годом. В Шверине молодую принцессу встретили с радостью. Не менее радушно встречали ее и в 1801 году в Берлине, где тогда правила королева Прусская Луиза. Луизу и Елену галантные берлинцы тут же прозвали «четой роз».
В своем дворце в Людвигслюсте Елена родила двоих детей, фактически одного за другим. Старший сын, Пауль Фридрих, появился на свет в 1800 году и позже занял мекленбургский престол. В марте 1803 года родился второй ребенок — дочь Мария Луиза Мекленбург-Шверинская, вышедшая позднее замуж за Георга, герцога Саксен-Аль-тенбургского. После вторых родов у Елены проявились признаки чахотки, и принцесса скончалась 24 сентября 1803 года.
* * *
В память о двух своих так рано ушедших дочерях императрица Мария Федоровна заказала скульптору И. И. Мартосу две скульптуры и установила их в Павловске. Памятник Александре Павловне стоял на небольшой поляне, недалеко от Висконтьева моста. Сейчас его нет на прежнем месте (он хранится в Павловском дворце), зато осталось его описание в поэме Василия Андреевича Жуковского «Славянка»:
Вхожу с волнением под их священный кров;
Мой слух в сей тишине приветный голос слышит;
Как бы эфирное там веет меж листов,
Как бы невидимое дышит;
Как бы сокрытая под юных древ корой,
С сей очарованной мешаясь тишиною,
Душа незримая подъемлет голос свой
С моей беседовать душою.
И некто урне сей безмолвный приседит;
И, мнится, на меня вперил он темны очи;
Без образа лицо, и зрак туманный слит
С туманным мраком полуночи.
Смотрю… и, мнится, все, что было жертвой лет,
Опять в видении прекрасном воскресает;
И все, что жизнь сулит, и все, чего в ней нет,
С надеждой к сердцу прилетает.
Но где он?.. Скрылось все… лишь только в тишине
Как бы знакомое мне слышится призванье,
Как будто Гений путь указывает мне
На неизвестное свиданье.
О! кто ты, тайный вождь? душа тебе вослед!
Скажи: бессмертный ли пределов сих хранитель
Иль гость минутный их? Скажи: земной ли свет
Иль небеса твоя обитель?..
И ангел от земли в сиянье предо мной
Взлетает; на лице величие смиренья;
Взор к небу устремлен; над юною главой
Горит звезда преображенья.
Помедли улетать, прекрасный сын небес;
Младая Жизнь в слезах простерта пред тобою…
Но где я?.. Все вокруг молчит… призрак исчез,
И небеса покрыты мглою.
Одна лишь смутная мечта в душе моей:
Как будто мир земной в ничто преобратился;
Как будто та страна знакомей стала ей,
Куда сей чистый ангел скрылся.
А в прозаических примечаниях к поэме, также сделанных Жуковским, мы читаем: «На самом берегу Славянки, под тенью дерев, воздвигнут прекрасный памятник великой княгине Александре Павловне. Художник умел в одно время изобразить и прелестный характер, и безвременный конец ее; вы видите молодую женщину, существо более небесное, нежели земное; она готова покинуть мир сей; она еще не улетела, но душа ее смиренно покорилась призывающему ее гласу; и взоры и рука ее, подъятые к небесам, как будто говорят: да будет воля твоя. Жизнь, в виде юного Гения, простирается у ее ног и хочет удержать летящую; но она ее не замечает; она повинуется одному Небу — и уже над головой ее сияет звезда новой жизни».
Елена Павловне посвящен памятник, стоявший на небольшом островке, на который опирался средний устой двухарочного моста через речку Славянку. На пьедестале розового мрамора возвышалась урна из порфира, на которой сидели бронзовые фигурки голубей. На одной стороне пьедестала можно было увидеть мраморный барельеф с изображением скорбящего Гения, держащего в одной руке венок из роз, в другой опущенный к земле факел. Этот памятник до наших дней не сохранился.
Мария Павловна
Екатерине II сделали прививку против оспы 23 октября 1768 года, чтобы прогрессивной и человеколюбивой монархине показать пример своим подданным. В то время прививку делали, взяв немного гноя из пустулы больного оспой и введя его под кожу. Впервые в Европе этот способ применила супруга британского посла в Константинополе Мэри Уортли Монтегю в 1718 году, увидев, как это делают в Турции. Прививка переносилась тяжело, и примерно в двух случаях из ста приводила к смерти пациента. Однако в Британии, после опытов над преступниками и детьми из церковных приютов, прививку сделали семье самого короля Георга I.
Теперь и Екатерина решила последовать его примеру, по ее собственным словам, «проявив ту решимость, которую проявлял в Англии каждый уличный мальчишка».
Доктор Димсдейл, британец, взял оспенный гной от больного русского мальчика Александра Маркова и привил ее императрице. Екатерина несколько дней провалялась в горячке. Время было тревожное, полным ходом шла Русско-турецкая война, и, вероятно, приближенные императрицы пережили несколько очень трудных дней.
Но императрица поправилась, Александр Марков стал дворянином с новой фамилией Оспенный и с гербом, на котором изобразили руку с разверстой раной. По случаю счастливого выздоровления в Санкт-Петербурге поставили балет «Побежденное предрассуждение», где действующими лицами были Минерва, Рутения (средневековое латинское название Руси), Гений науки, Суеверие и Невежество. Когда же в 1774 году стало известно, что французский король Людовик XV прививку не сделал и скончался от оспы, Екатерина с полным правом назвала этот случай варварством.
В 1787 году, после того как великие князья Александр и Константин перенесли ветряную оспу, Екатерина решила немедленно привить оспу своим внучкам — Елене и 5-летней Марии. Вероятно, девочки хорошо перенесли прививку, но болезнь все же оставила несколько меток на лице Марии, что очень огорчало бабушку.
«Третья внучка моя неузнаваема, — жалуется она Гримму. — Она была хороша как ангел до прививания, теперь все ее черты погрубели, и в эту минуту она далеко не хороша». И в другом письме: «Вот этой нужно было родиться мальчиком: прививка оспы совсем ее изувечила, все черты лица погрубели. Она сущий драгун, ничего не боится, все ее склонности и игры мужские; не знаю, что из нее выйдет. Любимая ее поза — упереться обоими кулаками в бока, и так она расхаживает».
Не ясно, огорчал ее или радовал бойкий и независимый характер малютки, но, кажется, Павел особенно любил ее именно за это, а может быть, и потому, что Екатерина высказывала недовольство внешностью внучки.
Мария Павловна
