— Мистер Флин, кофе две чашки, пожалуйста. Но прежде узнайте, сможет ли инспектор Крейг уделить мне время.
Жизнь продолжается, а проблемы нужно решать исходя из степени их значимости.
— Ректор, — рыкнул со злостью на отражение в золотистом телефонном диске.
Отражение, бледное и помятое, ответить не решилось.
— По тебе будто паровоз проехал, — охарактеризовал вид главы академии явившийся вскоре Крейг. — Неможется снова? Ты бы к Эду…
— Присаживайтесь, инспектор. — Оливер кивком указал на кресло с другой стороны стола. — Я хотел бы знать, как продвигается расследование.
— Так, значит? — пробурчал старик, подбирая длинные полы пальто перед тем, как усесться. — Расследованием интересуетесь, милорд? Продвигается оно, продвигается. Вчера спецов не выперли бы, раньше меня развернутый отчет по бомбе получили бы.
— Что там? — не поддался на провокацию Оливер.
— Странное.
Дверь открылась, пропуская секретаря с подносом, на котором, помимо чашек с кофе, стояли вазочки с печеньем и колотым шоколадом, и полицейский на время умолк.
— Странное, — повторил он, когда Флин вернулся в приемную. — Ребят нам лорд Арчибальд прислал, конечно, с гонором, но толковых. А с ними и полную информацию по Найтлопу. По взрывному устройству в частности. Так вот, если брать не общие данные, те, что у нас изначально были, то не так уж эти бомбы, наша да найтлопская, промеж собой похожи.
— Это подтверждает, что человек, готовивший взрыв в Найтлопе, действительно арестован. Нашу бомбу делал кто-то другой по имеющемуся образцу… Так?
— Вроде того, — согласился Крейг, пригубив кофе. — Хотя, коли так, состав взрывной смеси можно было один к одному воспроизвести. Как думаешь? Но состав — ладно, там по активному плетению вопросов больше. Помнишь, я сразу подивился, с чего бы кто-то решил малефика… прости, мастера проклятий проклятием же убивать? А теперь и вовсе выяснилось, что если в Найтлопе использовали защиту поверх основного плетения, то в нашей бомбе мало что подобным не озаботились, так еще и усилили базовые элементы проклятия. Смекаешь? Будто нарочно для тебя табличку навесили: «Осторожно! Опасность!» Или же неучи одни среди этих бомбистов. А? Тебе какая версия больше по нраву? Личный друг-террорист или полудурки с бомбами?
— Третьего не дано?
— Если бы. — Полицейский устало махнул рукой с зажатым между пальцами бисквитом. — Там, боюсь, и четвертое имеется, и пятое. Но мы это дело распутаем, не впервой. Только тебе бы все же к Грину наведаться. Чес-слово, смотреть страшно.
— Пусть враги боятся, — хмуро выдал Оливер. — Оставьте заключение по взрывному устройству. И пришлите, пожалуйста, списки выезжавших вче… в последние дни из академии.
— Сейчас бежать? Или позволишь кофе допить? — Сосредоточенный взгляд Крейга нервировал не меньше, чем его обычное «косоглазие». — Попозже стажера пришлю со всеми бумажками.
— Сержанта Эррола? — уточнил Оливер.
— Это он для других сержант, а для меня все еще стажер. — Старик по-доброму улыбнулся, отвлекаясь от изучения его лица.
Но, уходя, еще раз окинул цепким взглядом. Не удивило бы, если бы после него в ректорат совершенно случайно заглянул или позвонил Грин.
Когда через полчаса телефон-чайник тоненько, будто насмешливо, тренькнул, Оливер, почти задремавший за столом, не сомневался, что это именно доктор.
— Милорд Райхон, мистер Адамс на линии, — доложил секретарь.
Прозвучавшее имя заставило встряхнуться.
— Соедините.
— Минуточку.
Голос Флина сменился треском коммутатора, ставшим с недавнего времени неприятнейшим из звуков. Через несколько секунд он стих, и удалось расслышать дыхание на другом конце провода.
— Джереми?
— Доброе утро, Оливер.
— Что-то случилось?
Джерри не звонил без повода. Как правило, повод был условно-приятный: день рождения, Новый год, очередной выпуск в академии, но в ближайшие дни ничего подобного не ожидалось.
— У меня? — удивленно переспросили в трубке. — Нет. Я слышал, что произошло. Вернее, прочел в газетах. Вчера пытался пробиться на твой домашний номер…
— Меня не было весь день. Но все в порядке, не стоит беспокойства.
Повисло молчание. Если Джерри хотел лишь убедиться, что газеты не врут и дядюшка-ректор жив, говорить уже не о чем.
— Как дела у тебя? — спросил Оливер. — У вас?
— Хорошо.
— Как Камилла?
— Передает привет.
Джерри умел избегать ответов, при этом не отмалчиваясь. Это у них семейное.
— Оливер… — Неловкая пауза. — Мы… Я и Камилла, мы подумали, что было бы замечательно, если бы у тебя получилось выбраться к нам на несколько дней. Возможно, захочешь отдохнуть…
— Я не устал.
— Конечно. Ты же у нас двужильный. Но и тебе хотя бы иногда нужен отдых. К тому же Джинни давно хочет познакомиться с дедушкой Олли. У нее есть твое фото в альбоме…
— С дедушкой? — опешил Оливер.
— Я же должен был как-то тебя назвать? А учитывая степень нашего родства…
— Нет-нет, все верно. — Взгляд упал на блестящий диск телефона. Стягивающая волосы лента, кое-как завязанная с утра, ослабла, и седая прядь, кажется, уже не такая тонкая, сползла на расчерченный морщинами лоб. — Дедушка. Передай малышке, что я тоже буду рад с ней познакомиться. Постараюсь приехать на зимние каникулы.
— Обязательно передам, — понятливо пообещал Джереми.
— И мои наилучшие пожелания Камилле.
— Обязательно. Я понимаю, что ты занят. Не стану отвлекать. Только… Будь осторожен. И сообщи, если вдруг…
— Угу.
Положив трубку, Оливер криво усмехнулся. Потом представил себе лицо Флина, если тот увидит еще один разбитый телефон, и рассмеялся в голос.
Фарфоровый уродец, цел и невредим, стоял на столе, бесстыже поблескивая диском-зеркалом.
Заглянул секретарь, напомнил о встрече с юристами. Дело касалось фонда помощи бывшим сотрудникам, и заниматься им сейчас не было никакого желания, но согласование учредительной документации откладывалось уже не раз, и отменять его снова просто неприлично.
Оливер затребовал еще кофе и документы по фонду, дабы перед встречей освежить в памяти подробности. Но у памяти были другие планы, и в итоге он бесцельно просидел перед открытой папкой, уставившись на украшавшую первую страницу размашистую подпись главы юридического отдела. Постепенно набирая скорость, оббегал взглядом плавно скругленные буквы и срывался с длинного острого росчерка в белую пропасть листа, чтобы повторить весь путь сначала.
— Милорд Райхон. — В приоткрытую дверь просунулся Роберт Флин. — Инспектор.
