Олег сказал тревожно:
– Огонь, судя по всему, полыхает не один день…
– Как точно. – Голос Мрака был едким, как муравьиная
кислота. – Скажи, год или даже столетие – не ошибешься тоже.
От жара спины взмокли, мутные капли срывались с бровей. Они
перешли на шаг. Таргитай дышал тяжело, Олег терпел молча, только грудь
вздымалась, обереги на шее трепыхались и стучали.
Мрак предположил:
– Видать, у кудов молоко сбежало.
– Кабана смалят, – сказал Таргитай наивно.
– Люди, плюйте на него! Забыл, у них нет кабанов. Только
лягухи с быков.
– А молоко откуда?
– Лягух доят. Ты молоко пил?
Таргитай брезгливо отплюнулся. Олег оставался напряженным и
озабоченным. Огонь не может идти сам по себе: камни не горят. Явное колдовство,
а сути не видать. Хуже того, даже не улавливает магии.
– Пусть горит, – сказал Мрак. – Обойти-то делов!
Шаги замедлились поневоле. Жар был таким неистовым, что все
трое выставили перед собой ладони, закрывая лица.
Огонь взметнулся выше. В пляшущих языках пламени проступило быстро
меняющееся лицо… нет, даже не лицо, но что-то живое, ужасное. Люди ощутили на
себе тяжелый взгляд, полный нечеловеческой злобы. Из огня донесся щелкающий
голос:
– Дети воды… Ненавижу!
Пламя взметнулось стеной – ревущее, разбрасывающее
раскаленные камни. Иные вылетали разжаренные добела, рассекали багровую стену,
похожие на иглы на спине чудовищного зверя. Жар пахнул так, что люди
отшатнулись. Волосы затрещали от жара.
Мрак пятился, закрываясь ладонями.
– Да и мы тебя не жалуем… Кто бы ты ни была, ты –
губительница Леса.
– Ненавижу, – повторил голос, крепчая с каждым мгновением. –
Всю плесень выжечь… Вы – сырость…
– Да кто ты?! – рявкнул Мрак люто. – На Велеса, нашего бога,
не больно похожа!
Олег уже отбежал дальше всех, заорал:
– Мрак, скорее уходи! Это сама Табити!
Мрак отступал шаг за шагом. От жара затрещала душегрейка,
запахло паленым волосом. Сквозь растопыренные пальцы видел враждебную всему
живому богиню подземного огня. Ей поклонялись киммеры, приносили кровавые
жертвы все кочевые народы. Апию, кроткую богиню плодородной земли, свирепо
попирали копытами, втаптывали, превращая в камень. Лишь одно племя чтило Апию,
крохотное племя полян, почти стертое с лика земли свирепыми киммерами…
Оглянулся, увидел потемневшее лицо Таргитая. Снежана,
Зарина, кроткий Степан, их муки в руках свирепых степняков… Всех принесли в
жертву этой свирепой богине.
– Ты не наша, – сказал он зло.
– Я… свирепая… могучая!
Мрак, отступив на десяток шагов – там жар еще можно было
терпеть, – смотрел оценивающе. Свирепая богиня всемогуща, но только в своем
царстве. Другие боги тоже всемогущи… Табити может прорваться сквозь землю
кипящей лавой, может испарить ручей, но могучие воды реки Даны поглотят ее без
следа!
Всяк бог, как кулик, сидит в своем болоте. Дана кого хошь
побьет в воде, Велес неодолим в Лесу да Степи, сыны Стрибога гоняют тучи, а эта
кровожадная сильна лишь в своих подземных пещерах. Может прорваться огненным
столбом наверх, но этим рассердит кроткую, всеми обижаемую, но очень сильную
богиню Апию, которую поляне ставят выше всех богов и кличут Ма-Дивией, Матерью
сырой землей…
– Пошли в обход. – Голос Олега дрожал, он часто-часто
облизывал пересохшие губы, пятился дальше всех. – Лбом горы не прошибешь. А
прошибешь – все одно дураком назовут.
– Даже волхва?
– Мрак, недостойное это дело – с каждым зверем или рыбой по
дороге спорить. Хоть тебе чешется… А она ж не лучше зверя или, скажем, лесного
пожара. Только сильнее.
Мрак ругнулся, но делать нечего – пошли в обход. Держались
шагов за сотню от трещины, ближе жар не пускал. Олег наконец сообразил, почему
ветер так упорно дует им в спины, а теперь в бок. Он стремится к огню, а там
его взметывает жаром к тучам. Он сам, когда обращался в зубатую птаху, на
потоках такого воздуха без усилий поднимался в такую высь…
Из-под земли в снопах огня и черного дыма вылетали
раскаленные камни. Земля гудела и тряслась. Невры прошли версты две, прежде чем
трещины сузились. Наконец, огонь исчез, а черный дым стал реже. Ущелье
превратилось в узкую трещину, края начали сходиться, но, прежде чем сомкнулись,
дым истончился и пропал.
Земля еще изредка вздрагивала, но тряска и гул остались
позади. Таргитай оглядывался на столб огня и дыма, глаза же Олега и Мрака были
устремлены вперед. Там клубилась пыль, а все неизвестное грозило бедой.
Все, подумал Олег горько. Лес, Степь, Горы, Пески… Как
вообще опасна жизнь. Если жить, а не прятаться от нее.
Глава 4
Впереди была схватка. Целый отряд вооруженных оборванцев
окружил в россыпи камней старика в пестром халате, женщину и троих слуг. Слуги
и даже женщина умело отбивались ножами и мечами. Старик прятался за их спинами,
торопливо чертил в воздухе знаки. Нападающие мешали друг другу, теснились,
толкались, трое передних уже были ранены, один упал на колени, закрывая
окровавленными руками голову.
Мрак оскалил зубы, медленно и с удовольствием потащил из
ременной петли секиру. Олег хотел было сказать, что это не их дело, что если
ввязываться во все схватки… но посмотрел на оборотня, на Таргитая, вздохнул и
покрепче сжал Посох Мощи.
Сердце Таргитая бухало часто и сильно. Горячая кровь
побежала по жилам, вздувая мышцы, наливая тело свирепой силой. Грудь
раздвинулась, недобрая мощь заполнила тело. Из горла вырвался хриплый клекот.
Нападавшие – их было около двух десятков – оглянулись,
быстро и умело закрылись щитами, выставили мечи и копья. Все-таки они выглядели
настоящими воинами, умелыми, уверенными. Бывшие солдаты, дезертиры или же
отряд, посланный с тайной миссией?
Таргитай воздел Меч, дыхание пошло чаще, прерывистее. Как
смели напасть вооруженные мужчины на старика и женщину?! Их надо бить, крушить,
повергать на землю. Острое лезвие должно рассекать их на куски. Их кровь должна
залить землю, а вопли ужаса достигнуть вирия и усладить пращуров невров.
Сам Таргитай сделал только первый шаг, дальше подхватила и
понесла странная, но уже знакомая мощь. Радостная, святая, зверино-ликующая. Он
с легкостью рассек первого же, стоптал другого, сердце бухало часто и сильно.
На него плеснуло горячим, но он только крепче сжал рукоять – пальцы будут
скользить по крови.
Рядом дрался, как разъяренный тур, Мрак: крушил, истреблял,
рубил с такой мощью, что несчастные распадались под его звериными ударами
пополам. Глаза были безумные, на губах повисла желтая пена. Он ревел страшным
голосом, в котором не было ничего человеческого. Руки были забрызганы кровью,
тяжелые красные капли упали ему на губы. Таргитай успел заметить, как оборотень
жадно слизал брызнувшую на лицо кровь.
