– Это мы-то сидим? – спросил Мрак саркастически. – К тому же
это их мир тоже.
Олег не слышал. Глух и нем, завороженно шел, будто вели, как
быка за кольцо, к месту схватки. Мрак протянул руку, но Таргитай удержал:
– Пусть идет. Вспомни, что с ним было…
Мрак раздосадованно махнул рукой:
– И все ради юбки? Тьфу… Тот недостоин быть мужчиной, кто
даже повернет голову в сторону женщины…
Он умолк, насторожился. Со стороны дальних холмов прямо на
них скакал закованный в доспехи всадник на огромном черном коне. На шлеме,
украшенном золотом, трепетал красный клок ткани, в руке держал копье.
Мрак ступил в сторону, шире расставил ноги. Лезвие секиры
приглашающе блеснуло. Всадник, не доскакав с десяток шагов, поднял коня на
дыбы, тот дико заржал и замолотил воздух копытами, огромными, как тарелки.
Таргитай ждал с мечом в руке.
Всадник легко спрыгнул на землю. В узкую прорезь шлема
смотрели черные, как уголь, глаза. Рука в железной перчатке подняла забрало,
открыв немолодое лицо, очень красивое, мужественное, с квадратным подбородком.
– Это вы трое, – сказал он сильным звучным голосом,
привыкшим повелевать, – вышли на бой с богами?
– А ты хотел бы остановить? – ответил Мрак вопросом на
вопрос.
Воин развел руки, показывая, что ладони далеко от рукояти
меча.
– Упаси боги! Наоборот, я бы хотел пойти с вами.
Мрак с подозрением смотрел на разряженного воина. Тот был в
очень дорогих доспехах, за них можно купить целый табун коней, изящный щит с
золотыми листьями стоит нескольких деревень, а за шитый золотом плащ можно
купить целый флот. К тому же шлем украшен драгоценными камнями, такие же
бесценные камни блещут в рукояти меча.
– А ты сам чего-нибудь стоишь?
Воин холодно усмехнулся:
– Испытай. Сильнее меня не было воина в краях, где я
хаживал.
– Видать, твой край с двор бабки Боромирихи… А мой дед учил
не бояться врага, чьи доспехи сверкают.
Улыбка воина стала мягче. В глазах мелькнуло уважение.
– Ты прав, лохматый. Но меч мне ковали лучшие кузнецы
Востока. Шлем мой из лучшего булата, а доспехи хоть и легки, но их не прошибить
копьем. И я, хоть кажусь тебе неженкой, все-таки сильнейший из бойцов тридцати
царств.
Мрак набычился, плотнее обхватил рукоять секиры.
– Я ж говорю, у нас курятники больше ваших королевств.
Воин проследил взглядом за ладонью оборотня.
– Я не ссориться пришел. Я хочу пойти с вами. Погибнуть,
если придется. И если удастся, постараюсь погибнуть раньше вас.
Мрак хмурился. Добрый Таргитай спросил мягко:
– Почему?
– Мне трудно это объяснить… Когда-то я тоже собирался пройти
по свету, совершая подвиги для людей. Все для людей, ничего для себя… Так, во
всяком случае, учили нас в детстве в Лесу…
Мрак прервал недоверчиво:
– И ты из Леса? Что-то не встречал такого.
Воин кивнул:
– Потому что ты черный, как уголь, а я белый, как снег? Лес
есть везде, не только в твоих краях. Так вот, я так и собирался делать, но
сперва самую малость решил пожить для себя. Я был силен, красив, отважен, в
поединках не знал равных. Женщины меня обожали, я греб под себя замужних и
незамужних…
– Ну-ну, – подбодрил Мрак. – У нас тоже есть один. Гребет
все, что движется. Что не движется – тоже.
– Когда мне стало тесно, ушел к соседнему царю. Быстро стал
начальником крупного войска, но война скоро кончилась. Я пошел по соседним
царствам, одолел дракона, забрал сокровища, опять гульба, женщины, слава… А
когда деньги кончились, а с ними друзья и женщины, снова ушел искать побед…
– Для людей?
– Ну, все еще для себя. Для общей пользы – оставлял на
потом. Для племени успею, я ж не один, нужно успеть для себя, пока молод,
силен, красив, пока нравишься. А для народа можно позже, когда вместо горячей
крови в жилах останется нечто похолоднее… Знаю, не один попадал в эту ловушку,
но главный урок мудрости в том, что из чужой мудрости уроков не извлекаем!
– Ну-ну, ты ближе к нам говори.
– С каждым годом мне все легче было уговорить себя, что еще
можно для себя, а для человечества – потом, пока однажды не сообразил, что уже
не смогу для людей, даже если захочу. Мой огонь уже выгорел, а золы и так много
в любом пламени.
Молчали, с удивлением и настороженностью рассматривали
холеное лицо воина. Сейчас оно было искажено страданием.
– И тут я услышал про вас. Восторженный прекраснодушный
дурак и угрюмый увалень с деревенским волхвом. Такие даже в своих деревнях
долго не живут, как только сумели забраться так далеко?
– Ну-ну, – сказал Мрак предостерегающе.
– Вас любая курица лапами загребет, а вы собрались спасать
мир, боретесь со Злом!.. Я посмеялся, а потом стало горько. Вот такие простаки
берутся спасать мир, а я, которому боги дали намного больше, прожил жизнь зря.
И мне уже ничего не успеть! И тут подумал: что, ежели просто помочь вам? Это
проще, чем самому воевать со Злом. Захотел – помог, захотел – в холодке
полежал, пока вы горбитесь для человечества. Я в подвижники не гожусь, знаю.
Враг сумел источить меня изнутри, но еще не успел превратить в своего слугу. Я
пойду с вами! У меня острый меч, и, самое главное, я умею им владеть.
Мрак посверлил его тяжелым взглядом.
– Мы тоже умеем.
Воин перевел взгляд на Таргитая. В глазах мелькнула и
спряталась мольба. Тот смотрел внимательно.
– Мы берем тебя. Но не потому, что ты – великий воин, а мы
дети, что нуждаются в защите.
– Хорошо сказано, – кивнул Мрак.
Таргитай продолжил медленно:
– Возьмем… ибо ты, возможно, последний раз пытаешься
сопротивляться Врагу. Вот-вот погаснет последняя искорка из великого пламени
души. У Врага появится новый раб…
– Не раб…
– Боромир говорил, что раб своих страстей и желаний – уже
раб Врага. Того, настоящего. Кого он имел в виду, я не знаю.
По лицу Мрака видел, что он тоже не знает. Даже Олег, скорее
всего, не знает, хотя больше всех слушал Боромира.
Воин хлестнул коня:
– Даю свободу, Черный! Пусть твой новый хозяин любит тебя не
меньше.
– Зачем отпускаешь?
– Пешком – так всем четверым.
