Да и вообще всем, кто умеет совеститься. Совестно бывает не
только за себя…
Они были сильны и свирепы, эти звери из огненного мира
подземелья. Их было больше, к тому же двигались так же быстро. А палицы в их
лапах были тяжелее, сыпали горящими искрами. Но он издавна сражался с теми, кто
сильнее, сейчас же просто смертельно устал, а чутье говорило, что наконец-то
жизнь отпустит его…
– Приветствую. – Он поднял левую руку, потому что в правой
была дубина, а пальцы едва держали ее и без того, впрочем, левая ближе к
сердцу. – Давно не встречались.
Передний из гигантов, массивный и красный, как раскаленная
заготовка, прорычал люто:
– Тебя не знаем… Но сейчас узнаешь нас.
Громобой удивился:
– Да?.. А я бы сказал, что бивал вас и раньше. В хвост и
гриву. Обознался неужто?
Гигант взревел, поднимая дубину:
– То были наши деды и отцы! Но ты сейчас узнаешь внуков!!!
Громобой оскалил зубы. Мельчает народ, мельчает. Деды горами
трясли, как вениками, а внуки будут всемером одну соломину поднимать – так
предрекают волхвы. Эти, что идут скопом, как стадо баранов, – правда, больших
баранов, – не увидят его смерти.
Он поплевал на ладони:
– Начнем?
…Мрак выискивал холмик: забраться бы повыше, оглядеться. Где
же Ящер? Или надо искать во главе войска, как ходят военные вожди в Гиперборее,
или пойдет в самой середке, как воюют киммерийские каганы?
На них молча и страшно напал отряд мертвецов. Даже
бесстрашный Таргитай побелел и сделал движение ухватиться за живот. Они еще
носили следы жестоких боев, страшные раны рассекали лица, доспехи погнуты, а
еще не остывшая кровь позволяла им двигаться так же быстро, как и невры.
Похоже, на этот раз столкнулись с действительно опасными противниками.
В разгар боя двое из мертвецов, самые могучие с виду,
закованные в железо, внезапно повернулись, одновременно выставили щиты. Три
стрелы с сухим треском разбились с такой силой, что щепка оцарапала Олегу щеку.
Он отпрыгнул от неожиданности. Мертвецы явно защищали спину
ничего не подозревающего Мрака. Он рубился, огромный и страшный, как
разъяренный медведь, выдерживал натиск сразу пятерых, а эти двое, сомкнув щиты,
остановили натиск сзади. Кривые мечи в их руках замелькали часто и умело.
– Ну, Мрак, – пробормотал Олег, судорожно смахивая пот, –
ну, змей хитрый! Ну почему, почему мир так несправедлив?!
Когда Мрак опустил секиру в разгар битвы и отсапывался,
раздувая ноздри, как Змей на взлете, кровники сомкнули щиты снова и выдерживали
натиск до тех пор, пока лохматый варвар не взревел яростно и хрипло, а его
секира в поднятой руке снова не заблестела надменно и вызывающе.
Олег посматривал завистливо.
– Что толку от моей мудрости? Ежели дикости живется проще… –
Он оглянулся на Таргитая, тот молча и люто сражался сверкающим мечом. – Как и
дурости… И мне, что ли, жрать печенку?
Таргитаю, как и Мраку, подумал он сквозь бой и грохот, тоже
легче. Чем ему, волхву. Когда молчит, вообще, герой из сказки. Золотые волосы,
синие глаза, которые в гневе становятся холодными и серыми, как штормовые волны
северного моря, огненный меч в мускулистой руке, добрая улыбка на мужественном
лице.
– Печенку? – переспросил Таргитай радостно. Глаза
заблестели. – Давай! А то у меня только ломоть хлеба, да и то засох…
Он сунул меч в ножны, потащил из-за спины мешок. Олег
плюнул: сказочному герою нельзя открывать рот, сразу видно, из какой сказки.
– Тарх! Ты готов есть и сейчас?
– Я всегда готов, – удивился Таргитай. – Я ж не волхв, мне
надо есть часто… Я слабый! А где твоя печенка?
Олег простонал, отступил, сбил наземь какого-то полузверя с
дубинами в обеих руках. В зеленых глазах блеснуло бешенство.
– Тарх, молчи! Молчи, а? Молчание – золото!
– Да я чо, – пробормотал Таргитай. – У меня и так от
молчания зубы смерзлись.
Он нехотя потащил из ножен Меч. Олег видел, как от
небольшого отряда полян отделилась женщина в мужской одежде, пробралась между
сражающимися к Таргитаю. Тот отступил, пошушукались, она вытащила из мешка
что-то белое, пышное, завернутое в широкие листья. Таргитай с готовностью
забросил Меч за спину, одной рукой обнял женщину, будто раненый опирался о ее
хрупкие плечи, а другой рукой уже совал пирог, или что там было, в огромный
рот.
Олег простонал сквозь зубы. Показалось, что чавканье и
плямканье доносится на этот конец поля. Таргитай жрал, женщина вытаскивала из
мешка еще и еще, Олег даже уловил запах жареной птицы, аромат лесных ягод, в
которых вымачивалась птица.
– Черт бы побрал! – сказал он яростно. – Черт бы…
А позже видел, как из разных отрядов, если только там
оказывались женщины, несли Таргитаю баклажки с квасом, брагой, хмельным медом.
Желудок Олега сперва взвыл, потом начал грызть ребра.
В руки пришла слабость. Он попятился, чувствуя себя
никчемным и несчастным. Мрак завел себе друзей даже в подземном мире. Таргитая
кормят и холят все девки. Мрак даже рассказывал, что однажды на берег моря
вышла русалка с ребеночком на руках и спрашивала испуганных рыбаков, как
отыскать золотоволосого воина с синими как небо глазами. Правда, потом уже три
русалки, а с каждым разом по одной прибавлялось, но как ни нелепо, но Олег уже
начал рыться в памяти, вспоминая их бегство с острова Буяна на морской
черепахе… Вроде бы Таргитай не отлучался. С другой стороны, это ему полгода
уговаривать, а у Тарха все иначе…
Хорошо, что Мрак не знает его мыслей, сказал бы что-нибудь
ехидное вроде: «Во многих знаниях – много горя, диким да дурным сами боги
помогают».
Олег пожелтел, иссох, но упорно воздвигал магические щиты.
Ветер, ударяясь о его заслоны, терял ударную мощь, вместо камней с неба сыпался
мелкий песок, острый и колючий, а с мертвецов и зверолюдей срывал броню
неуязвимости.
Встретили еще отряд зверолюдей, проломились, как сквозь
осоку. Мрак поскальзывался в крови и теплых внутренностях, громко жалел, что
топчут еще не Ящера.
Олег вскрикнул:
– Не идет! Моя магия, похоже, иссякла!
– С чего бы? – удивился Мрак.
– Вот та туча, полная камней, все равно идет прямо на нас!
Таргитай завертел головой, искал, куда скакнуть от тучи с
камнями. Мрак прорычал:
– Какая туча? Какие камни? Как вы с такими глазами еще лбы
не поразбивали…
– А что это?
– Старый знакомый. Не встречали?
