– Кто они?
– Аримаспы. Ящер вроде бы уже заслал к ним гонцов…
– Я что-то слышал о них.
Мрак спросил подозрительно:
– Аримаспы? А чем они так важны?
– Мрак… Аримаспы, по-нашему, это неистовствующие от Арея.
Они дети бога войны. Они страшны и свирепы, а в битвах не знают равных. Их
нельзя сразить никаким оружием, потому что их мать обошла весь мир и взяла
клятву со всех зверей, птиц и рыб, что не повредят ее детям. А также упросила
камни, деревья, железо, воды и все-все, что могло повредить им. Так что они
смертны, но неуязвимы!
Мрак озадаченно присвистнул:
– Мрут только от старости?
– Олег, – сказал Таргитай загораясь, – где эти аримаспы?
– Не мешай, – оборвал Мрак. – Вишь, бровями шевелит. Думает,
значится.
Когда их вжало в стену с такой мощью, что пузырь затрещал,
едва не лопаясь, у Мрака волосы встали дыбом при мысли, что вот-вот вывалится и
полетит вверх тормашками с немыслимой высоты. Таргитай, напротив, заорал
радостно:
– Нашел? Гони шибче, а то задохнемся. Мрак меня совсем
задавил!
– Чо? – прохрипел Мрак.
– Не дави, как бер. Вроде не толстый, а тяжелый.
– Терпи, – выдавил Мрак через силу. – Не видишь, идем вниз.
Таргитай не видел: если и снижались, то по очень широкой
дуге. Или еще какой магической штуке. Но когда желудок подпрыгнул и опять полез
по горлу, поверил. Сжался, сидел зеленый, на лбу выступила испарина. Одно дело
бояться, другое – бороться со своим же желудком. Тот норовил выпрыгнуть, а
когда Таргитай с усилием загонял обратно, во рту оставалось содержимое, и
много.
Он сидел с раздутыми, как у хомяка, щеками, когда в пятки
сильно стукнуло. Стены вспыхнули горелым дымком, исчезли. У Таргитая
выплеснулось на твердую сухую землю. Мрак брезгливо отстранился:
– Олег, нас занесло не на Край Света?
Они стояли в середке ровной степи с короткой жесткой травой.
Вдали темнела стена черного леса, в сером небе проползали тучи. Из-под ног
шмыгнули серые комочки мышат.
Олег жадно хватал широко раскрытым ртом воздух.
– Не Край… Это уж точно…
– Ах да, ты и там наследил. Ну как там?
– Да ничего, – ответил Олег замученно. – Просто Край. Вон
там, ближе к лесу, вроде дымок?
– Не один, – подтвердил Мрак. – Костры! Неплохо живут
одноглазые. Если ты не промахнулся. Даже сюда несет горячим хлебом и вареной
рыбой. Где только и берут? Степь!
Но даже Таргитай, не привыкший к раздумьям, видел, что это
уже не Степь. Они привыкли называть Степью все, что было за черной стеной их
непроходимого и непролазного Леса, но на самом деле здесь узкие клинья подлеска
рассекали степные просторы, сливались, не давая проходу ни конному, ни пешему.
Особо много леса в низких балках, по берегам рек, озер и
ручьев. Настолько много, что с летящего Змея можно бы и эти места принять за
Лес. На самом же деле этот отличается от того тем, что здесь нет лесной защиты.
Степь прокрадывается длинными языками, огибает рощи, по широкой дуге минует
балки и овраги. Здесь и травы уже не те, и птицы другие, и ветер пахнет иначе.
А еще день-два скачки – леса истончатся, крохотные рощи
растают вовсе. Взгляду откроется такая ширь, что пугает лесного человека и
взвеселяет сердце степняка. Это глазам степняка больно, если видят хоть на
горизонте юрту соседа!
Уже виден был огромный холм с плоской срытой вершиной.
Виднелись крыши, крытые гонтой, а все городище окружали широченный ров и
высокий частокол на вершине вала. Таргитая передернуло при виде зловеще черных
заостренных бревен, представил забившиеся между ними сгустки темной крови,
жирных мух, жуков, мокриц. Мрак хмыкнул: он уловил знакомый запах. Столбы
смолили много раз: дерево под нею хранится лучше, служит дольше.
Ров по мере приближения разрастался, превращался в настоящее
ущелье. Через него шел узкий мостик, правда, из толстых бревен. Но – без перил.
Их заметили, на единственной башенке появились двое воинов.
Мрак пробурчал что-то под нос. Таргитай отсюда видел что-то неправильное в их
лицах, чувствовал, как напрягся Олег.
Одноглазые, подумал он с холодком по спине.
К одноглазым относился как к калекам, но здесь не простые
одноглазые! Целое племя одноглазых. Свирепых и лютых людоедов, чудовищных
зверолюдей, лишь обликом похожих на человека…
Теперь невры замедлили шаг, Мрак разводил руки широким
беспечным жестом. Не то желал всех обнять, не то прижать к груди и удавить.
Навстречу по мостику проворно перебежали около дюжины
мужчин. Только двое были при оружии, но у невров волосы встали дыбом. Зачем
оружие этим гигантам, да еще покрытым толстенной кожей, которую – отсюда видно!
– стрелами не пробить, мечами не прорубить?
Каждый из них на голову выше невров, в плечах шире почти
вдвое, а весит явно в пять-шесть раз больше. Каждый заломает тура или медведя
голыми руками и унесет на одном плече.
Такие могут спать на голых камнях, шкура все стерпит, даже
на снегу – с такой тушей замерзнуть трудно, тепла хватит на трое суток.
Сила и мощь от них струились такие, что чувствительному
Олегу показалось, что вокруг них загибается воздух. Или не воздух – а
магические линии, что пронизывают весь мир.
Но их рост и мощь невры оценили еще издали, а теперь жадно и
с трепетом всматривались в лица. У всех короткие волосы, жесткие как у кабанов,
узкие лбы, короткие носы с раздутыми ноздрями, широкие нижние челюсти. Два
глаза злобно смотрят из узких щелочек под нависшими как скальные выступы
надбровными дугами, а на грани лба и волос, почти прячась под ними, у каждого
смотрит кроваво-красный третий глаз!
Олег прошептал потрясенно:
– Какие одноглазые… Трехглазые!
– А почему ж говорят… – слабо вякнул Таргитай.
– Замечаем только необычное.
Мрак первым совладал с собой. Голос его был бодрым и
громогласным:
– Исполать вам, доблестные аримаспы! Мы наслышаны о вашей безмерной
доблести…
Передний воин кашлянул, это прозвучало как удар грома, даже
земля вздрогнула.
– Странник, ты заблудился? Мы не аримаспы, а алазоны. Я даже
не слышал про аримаспов. Видать, ты заблудился с друзьями очень сильно.
Мрак ахнул, с угрозой повернулся к Олегу. Волхв побелел,
беспомощно перебирал обереги. Таргитай откровенно таращил глаза на могучих
аримаспов, ну пусть алазонов. Через мостик перебрались уже дети и женщины, с
любопытством смотрели на чужаков. Некоторые женщины были, как и мужчины,
обнажены до пояса. У каждой виднелся третий глаз. Олег отметил, что глаза
различались цветом. Впрочем, у стражей кроваво-красный цвет начал уступать
место более спокойным тонам. У детей на месте третьего глаза виднелся бугорок, словно
глаз был закрыт приросшим веком.
