Перун двигался красиво и легко. Блистающий меч в его руке,
на ладонь длиннее Меча Таргитая, порхал с легкостью. Бог войны, скаля зубы,
перебрасывал из руки в руку, играл мускулами.
Пот заливал глаза Таргитая, капал с бровей. Он чувствовал,
как Меч становится все тяжелее. Ноги стали чугунными, а усталые руки вскидывали
его все замедленнее.
Улыбка на красивом лице бога воинской доблести стала шире.
Он двигался с той же легкостью, но глаза чуть сузились, взгляд стал прицельным.
Готовит завершающий удар, понял Таргитай в отчаянии. Что он может сделать?
Он бросился вперед, пренебрегая неумелой защитой, услышал
предостерегающий крик Мрака. Острие меча Перуна мгновенно и умело метнулось к
его груди. Боль была такой острой, что закричал, но руки сделали то, к чему был
готов, что хотел сделать. Его Меч на треть длины вошел в бок могучего бога.
Страшный крик потряс дворец. Перун отшатнулся с
окровавленным мечом в руке. Глаза смотрели неверяще, в них было больше ярости и
изумления, чем боли.
– Ты… ты ранил меня! Меня, бога битв и воинских побед?!
Таргитай потянул на себя Меч. Из широкой раны в боку Перуна
хлынула кровь. Красные струи побежали по ноге, на полу расплылась дымящаяся
лужа. Перун пошатнулся, мужественное лицо побелело. Глаза не отпускали
Таргитая. Тот оперся на Меч, удерживаясь на ногах. Из рассеченной груди бежала
широкая красная струя.
– Безумец, – процедил Перун, лицо дергалось от боли. – Прямо
на меч!.. А с виду совсем не берсеркер…
Таргитай слышал его сквозь нарастающий звон в ушах. С
потерей крови звон усиливался, в глазах замелькали черные мухи. Он заставил
губы шевельнуться:
– Грудью остановить… сердцем…
Колени Перуна подломились. Он хотел опереться на меч, рука
соскользнула. В дальнем углу поднялся Мрак. Олег уже стоял, поддерживаемый с
двух сторон Корой и Лиской, неверяще смотрел, как огромный бог войны,
непобедимый, медленно, как гора, валится на мраморный пол. Таргитай услышал
свой с хрипами и бульканьем в рассеченной груди, но облегченный вздох. Перед
глазами замелькали черные бабочки, закрыли все. Когда прояснилось, он лежал на
полу, а над ним склонились встревоженные лица друзей. В глазах Мрака стояла
влага.
– Тарх!.. Ты победил!
В ушах звенело, как комар. Он вымученно улыбнулся:
– Разве это победа?
А Олег вскрикнул в панике:
– Не умирай!.. Скорлупа истрачена, Жезл сломан… У меня нет
мощи!
Олег оборвал себя на полуслове. Дворец озарился лиловым
трепещущим светом. Пахнуло грозой, издали донесся треск. Дальняя стена
осветилась красным. Камни накалились, вспыхнули. Кора вскрикнула и отшатнулась,
а Лиска судорожно ухватилась за свой узкий меч.
Вся огромная стена из зеленого мрамора, от пола и до
высокого свода, рухнула. Массивные глыбы падали на пол, но на лету дробились,
рассыпались в желтый горячий песок!
В гигантском проеме на блистающем виднокрае вздымалась
черная стена. Двигалась к дворцу она пугающе быстро, подминая мир, поглощая,
стирая в ничто. На невров пахнуло холодом. Только что ее там не было. Полное
Небытие? Выходит, бой не завершен? А последний лучик солнца ползет уже по своду
дворца! Вот-вот и он исчезнет…
В зал через проем ворвался огненный шар. Когда пламя
погасло, с пола поднялся… Фагим. Он был в черном халате, с жезлом, лицо было
перекошено. Испустив вздох облегчения, огляделся, ахнул, увидев в лужах крови
Перуна и Таргитая, руки судорожно ухватились за посох.
Таргитай вскрикнул из лужи крови:
– Олег!.. Это он пришел разбить Яйцо!
Олег дрожал, глаза дико смотрели из-под сгоревших бровей.
– Он сильнее… За ним – весь мир мертвых!
– Убей! – велел Таргитай страшным голосом. – Убей!
Кора подтолкнула Олега, а Лиска, глядя на нее с ненавистью,
услужливо подала волхву обломок Жезла. Фагим со злобной усмешкой вытянул вперед
руки. Ногти засветились красным, будто накалились в огне. Багровые искорки
заплясали вокруг пальцев, собрались в рой и метнулись к волхву.
Олег вскрикнул по-заячьи. Его вырвало из рук женщин,
отшвырнуло к стене. Он ударился о стену, сполз на пол, оттуда с усилием воздвиг
слабенький занавес. Искры заплясали по магической ткани, с треском возникали
дыры.
Кора подбежала, упала рядом на колени:
– Ну еще!.. Ты же можешь!.. У варваров сила не в Жезле, а в
сердце!
Лиска метнула яростный взгляд:
– Олег, ты же настоящий мужчина! Держись!
Перун тяжело ворочался, пытаясь подняться, хрипел. Обеими
ладонями зажимал рваную рану в боку, толчками выплескивалась густая красная
струйка.
– Все равно… Он здесь. И я здесь…
– Кто третий? – спросил Таргитай. Он пытался встать на
колени, но завалился на бок. – Кто еще?
Золотые волосы Перуна слиплись от крови, глаза горели
неистовством и удалью. Голос прерывался от боли, но улыбка осталась широкой.
– Не догадываешься?
В исполинский проем в стене дворца все пятеро увидели, как
небо озарилось кроваво-красным. Черная грохочущая туча исчезла под натиском
багровой, клокочущей, роняющей клочья огня. Дикие воронки скручивали тучу в
жгут, стоял треск раздираемой ткани, настолько ужасный, что молнии и гром
казались детскими забавами. Такой же кроваво-красный свет падал и вниз,
стремительно поглощая землю.
К дворцу бешено мчался на огненном коне грозный пылающий
всадник. За ним простиралась полоса огня и разрушения. Горела сама земля, горел
воздух, горел белый свет – до конца разрушения оставались считаные минуты.
В руке всадник вздымал огненное копье. Был всадник лют и
страшен, обезображенное лицо было впервые открыто. Невры в ужасе смотрели на
летящего на них Агимаса.
Конь в длинном прыжке одолел пролом, копыта грозно ударили
по мраморным плитам. Агимас властно натянул удила. Конь дико заржал, поднялся
на дыбы.
– Успел!
Перун тяжело поднялся на колени, затем воздел себя на ноги.
Кровь из разрубленного бока перестала сочиться. Раны на голове и груди
затягивались на глазах. Он отнял ладони от кровоточащего бока, и невры
потрясенно увидели розовый шрам.
– Что задержало тебя?.. Вон Яйцо!
Агимас резко повернулся к троим неврам. Таргитай нашел в
себе силы подняться на колени.
Перун, ковыляя, добрел до Яйца. Невры смотрели отчаянными
глазами. Перун, снова мужественно-красивый и полный сил, вскинул меч. Синие
глаза, насмешливые и холодные, остановились на неврах. Он на миг задержал руку,
наслаждаясь, а когда метнул вниз воздух, вскрикнул от боли.
