Раздался чистый звон. По белой скорлупе разбежалась паутина
мелких трещин.
Фагим приближался опасливо, распластываясь по стене. Перун
зыркнул люто, прорычал, щеря белые зубы. Маг вздрогнул, торопливо ударил
жезлом. Хрустальный звон сменился сухим треском, будто ломались камни. Скорлупа
начала подрагивать, изнутри рвалось нечто. Из трещин пошел ядовито-лиловый
свет.
– Безумные… – прохрипел Таргитай. – Сами же исчезнете…
Кора вздрогнула, обхватила Олега за шею, прижалась. Если уж
исчезать, то в объятиях сильного мужчины. Лиска зашипела зло, оторвала одну
руку от волхва, прильнула сама.
– К чему и стремлюсь! – гаркнул Перун окрепшим голосом. –
Назад в Небытие!.. Возврат в блаженный Хаос! Слава… И пусть скорее наступит
Священное Ничто!
Агимас тяжело сполз с коня. Правая рука не гнулась, как и
нога. Шлем сбросил, на обезображенное лицо было страшно смотреть даже сейчас.
Единственный глаз блестел, как звезда. В руке подрагивало копье, булатный
наконечник горел темно-вишневым цветом.
Сзади раздался раздраженный голос Перуна:
– Разбей Яйцо! Остался только твой удар!
Фагим, трясясь от страха – здесь все были сильнее, –
искательно смотрел на могучего воина-мага. Мощь Агимаса возрастала с каждым
днем, даже Перун не знал ее всю. Но Агимас не был ни добрым, как Таргитай, ни
рыцарски благородным, как Перун. Он мог убить слабейшего просто из прихоти. И
убивал.
Агимас взвесил в руке копье. Булатный наконечник блестел,
заточенный как бритва. Мрак отвернулся и закрыл глаза. Он чувствовал себя старым
и бессильным. Олег опустил голову, в душе была лишь страшная пустота. Руки
механически поглаживали женщин по головам.
– Это мой самый победный удар, – прохрипел Агимас. Слова с
трудом выходили через разбитое давним ударом Мрака горло. – Самый победный.
Жить стоило…
Вскрикнул распоротый воздух. Копье пронеслось, как
отвердевшая молния, острие с хрустом проломило… грудь Перуна! Блестящий конец
вылез между лопаток. Булатный наконечник дымился, потек сладкий запах горелой
плоти.
Перун мгновение стоял, пожирая расширенными глазами
воина-мага, упал на колени. Из раны брызгала кровь, растекалась ярко-красной
лужей. Бог войны и брани корчился от боли.
Мрак оторвал от пола тяжелую, словно налитую свинцом голову.
Глаза полезли на лоб.
– Агимас?
Воин повернул к нему залитое потом и кровью лицо.
– Не Агимас… – прохрипел он с трудом. – Симаргл…
Мрак приподнялся, опираясь на Олега.
– Опять меняешь шкуру?
– Не шкуру… Симаргл – крылатый пес на языке моего народа…
который вы… истребили…
Мрак смотрел исподлобья. Все трое на последнем издыхании, а
враг в полной силе. Они в его власти. А еще к стене прижался Фагим, глазки
перебегают с одного на другого. Эта змея старается не привлекать к себе
внимания, но яда в ней хватит на весь мир.
– Зачем тебе? – спросил Таргитай. В его голосе не было
вражды.
– Затем… что ты… победил… меня.
В синих глазах Таргитая было сочувствие и понимание. Мрак и
Олег переглянулись.
– Я лишь после твоих песен, – проговорил Агимас клокочущим
голосом, – понял, что я убивал, захватывал, разрушал города, стирал с лица
земли целые народы… Но никого не победил!.. Я начал слушать твои песни, чтобы
найти способ, как поймать и убить, и мне расхотелось жечь и убивать… Я видел,
как поднимаю оралом землю, холю урожай, а дома меня ждет верная и любящая жена…
Таргитай кивнул, протянул руку. Агимас бережно поднял его на
ноги. Улыбка была невеселая.
– Как я жаждал всех вас убить…
– То был не ты, – сказал Таргитай просто. – То был Агимас.
Мрак судорожно вздохнул. Олег все еще сидел под стеной,
кривился. То ли ударом магического кулака перебило ребра, то ли была другая
причина. Или даже две. Обе с тревогой заглядывают в колдовски-зеленые глаза.
Лицо волхва страдальческое, не понимал того, что ясно не только Таргитаю, но
уже даже Агимасу.
– Что будешь делать?
– Моя мощь велика… Но я стану в искупление… оберегателем. Я
могу согнать и отогнать тучи, дождь, могу укрыть посевы снегом… Это труднее,
чем жечь… Я искуплю не смертью, а жизнью…
Он ударился оземь, взметнулся в личине огромного пса с
золотыми крыльями. Пахнуло свежестью, словно после грозы. Хлопнули крылья, пес
исчез.
Глава 8
Перун корчился в коричнево-красной грязи. Кровь еще текла из
сквозной раны, а копье торчало, проткнув насквозь. Лицо стало белое, как мел.
Рана от руки Агимаса оказалась куда тяжелее, чем удар мечом Таргитая. Фагим не
шевелил даже пальцами, боясь, что его заметят.
– Я тебя недооценил, – прохрипел Перун ненавидяще. – Но ты
все равно обречен… Сильнее меня нет. Ни человека, ни зверя, ни бога!
Таргитай промолчал, Мрак крикнул:
– Он сразил тебя!
– Не он, а этот дурак… Но я бессмертен, я залечу раны. Уже
завтра я снова буду сильнее.
– А Таргитай?
– Разве не видно?..
Видно было по хмурому лицу Мрака. Перуна удалось сразить
только благодаря Агимасу. Но Агимас не носит в зубах сапоги.
Рана Таргитая перестала кровоточить. На месте разреза
появился сизый шрам, стал бледнеть.
– Что сделать? – отчаянно вскрикнул он. – Что сделать,
чтобы… победить навсегда?
Мрак сказал настойчиво:
– Решай сам, Тарх. Теперь это твоя война.
Оборотень смотрел с надеждой, Олег – недоверчиво, но молчал.
Ладони его скользнули на плечи женщин. Я же дурак, хотел вскрикнуть Таргитай.
Ну и что, если в моих песнях такая мощь? Решать должны мудрые…
Но мудрые не смогли, напомнил себе с отчаянием. Мудрость не
везде спасает, теперь понятно; как не везде помогает сила – узнал еще раньше.
Неужто что-то иное…
– Наковальню! – велел он страшным голосом.
Олег расширенными глазами смотрел на преобразившегося
Таргитая. Мрак пнул его в бок, отпихнув Лиску. Она оскалила зубы, укусила его
за кисть. Мрак ругнулся, сжал кулак, но не тронул.
Волхв вздрогнул, взмахнул руками. Перед Таргитаем тяжело
бухнула в пол массивная наковальня. Под ней был широкий пень, оборванные корни
еще шевелились, истекали соком. Мрак покрутил головой. Вырвать такой пень,
перенести сюда… Нет, на Олега покрикивать опасно. Даже девок его не тронь,
вдруг да заступится.
