Хозяин внимательно оглядел Мрака. Почесал затылок.
– А разве бывает помесь кабана с медведем?.. Ладно, есть
одна комната… Для благородных. Но стоит две трети золотого.
Олег шлепнул на стол золотой:
– Бери целый. Легко пришло – легко уходит.
Монета исчезла в огромной лапе хозяина. Рожа расплылась в
широчайшей улыбке.
– Сейчас, сейчас… Ее только подготовят! Ну, выметут, уберут…
Эй, Мишак, ты меня слышал?
Двое дюжих мужиков, помоложе, но копии хозяина, высунули
головы из кухонного окна:
– Сейчас будет готово!
Хозяин развел руками:
– Народу мало, все приходится самим. И дичь бьем, и готовим…
и все другое.
Вскоре наверху раздался шум, грохот, крики. Послышался
женский визг. Снова крики, ругань. Наконец лестница затряслась, по ступенькам
покатился полуголый мужчина. Лицо разбито, в кулаках клочья простыни.
Докувыркавшись вниз, он напоследок ударился головой о пол, застонал и
растянулся во всю длину, разбросав руки.
– Подлец!.. Негодяй!.. – донесся сверху женский вопль.
Мгновение спустя по ступенькам сбежала полная женщина,
полуголая тоже, с хорошей фигурой и нежной белой кожей. Под глазом расплывался
кровоподтек, она верещала в ярости. Следом за нею тяжело спустился повар,
вытирая руки о передник.
– Подлец! – завопила женщина. – Мы заплатили за два дня
вперед! Мы только поселились!
Хозяин буркнул:
– Ну и что?.. Эти постояльцы заплатили больше. Михай, как
там Михук?
Повар ответил с готовностью:
– Меняет постель. У нас все быстро!..
Женщина, не переставая орать и ругаться, подхватила
незадачливого компаньона. Кое-как подняла, но повар, спускаясь по лестнице, дал
ей пинка. Оба рухнули, женщина заорала громче. Разорванная рубаха сползла до
пояса. Гуляки за столами радостно орали, швыряли объедками. Собака набросилась
с лаем.
Их не успели вытолкать за дверь, как хозяин повернулся к
неврам:
– Готово.
Лестница вывела наверх, где вдоль узкого коридора темнели
двери: две на одной стороне, две на другой. Обе левые были наспех собраны из
свежеоструганных досок. В крайней правой зияла дыра, которую закрыть можно было
бы разве что щитом. Парнишка заколачивал ее досками.
– Не успеваем чинить, – глаза хозяина равнодушно скользнули
вдоль коридора. – Жизнь…
– Она самая, – согласился Мрак.
Комната, на удивление, оказалась просторной, даже чистой.
Массивное ложе возле окна, дубовый стол, две широкие лавки. Огромный сундук с
грудой цветных одеял и тряпок на крышке. С продольных балок свисают мокрые
простыни. На полу остатки затертой лужи.
Хозяин горделиво повел дланью:
– У меня самый известный постоялый двор во всем Старграде,
то бишь Вечном Городе. Построил еще мой прадедушка! Здесь останавливались
короли, герои, маги, пророки. В этой постели, к примеру, спали великий
истребитель великанов Годой, славный король Фанас, волшебник Синий Чиж, знаток
древних миров Наташ, удивительный человек Сафар…
Он гордо оглянулся на варваров. Те в самом деле были
потрясены. Самый молодой вовсе раскрыл рот так, что поместился бы теленок.
– Ишь… Как помещались? Кровать мелковата.
– В походе не до удобств, – пояснил старший, мрачный и
огромный, как медведь, который теперь в человечьей личине отбывал наказание.
А третий, красноголовый, как закат на ясном небе, сказал
рассудительно:
– В книгах сказано, что в старину люди были мельче. Это
потом приврали про великанов.
Хозяин сплюнул от досады. Варвары, что с них возьмешь…
Послушать, как страусов ловят, так вообще…
А гости, бросив дорожные мешки в угол, отправились вниз,
откуда несло запахами кухни, жареного мяса.
Глава 7
В нижней части постоялого двора звучала пронзительная музыка
– у невров сразу заломило в ушах. Воздух в просторном помещении был тяжелый,
пряный, горячий.
За столами сидели в тесноте полуголые гуляки, красный свет
факелов плясал по мокрым потным телам. Все говорили, пели, спорили, дрались, и
все – разом, вразнобой, с криком, угрозами. Шныряли и сражались за кости
собаки, такие же лохматые и дикие. Под потолком на поперечной балке сидела
огромная яркая птица и ругалась последними словами.
Невры пробрались к ближайшему свободному месту. Мрак
втиснулся первым, повел плечами. Двое выпали с лавки, на освободившееся место
сел Олег. Повернулся, устраиваясь поудобнее, еще один слетел на пол. Таргитай
радостно и застенчиво бочком сел на его место, вздохнул облегченно, и
последнего как ветром сдуло с лавки.
Мрак постучал кулаком:
– Эй! Кто накормит двух голодных мужчин и ребенка?
Гуляки еще рассматривали их тупо и подозрительно: чужаки
появились слишком быстро и заняли их места без драки, – но из кухни вышел громадный
мужик, один из сыновей хозяина, поперек себя шире, в кожаном переднике, с
огромным ножом в руке.
Голос прогремел, больше похожий на медвежий рев:
– Кто звал этих чужаков?
Замахнулся он с неожиданной легкостью. Мрак парировал удар
правой, а левой коротко и сильно ударил под ложечку. Повар без звука опустился
на пол, глаза вылезли из орбит, рот беззвучно открывался и закрывался.
– Открывает рыба рот, – сказал Мрак, – но не слышно, что
поет… Три куска мяса, кувшин вина и ковригу хлеба! Можешь жареного поросенка.
Он поднял повара за шиворот, подтолкнул к дверям кухни.
Таргитай сказал осуждающе:
– Грубый ты, Мрак.
– Зачем тебе жареный поросенок? – спросил Олег сухо. – Такую
беду, как у нас, не заедают.
– Да, – согласился Мрак, – но запить можно.
Олег проговорил с сомнением:
– Надеюсь, готовит он лучше, чем дерется.
Мясо проглотили как утки, не успев разжевать. Кувшин вина
осушили тут же, а потом вертели головами, ждали, выбирали забившиеся в щели
крошки хлеба.
Когда слуга принес жареного поросенка, точнее, кабанчика,
Мрак пристально всмотрелся в сморщенное желтое лицо:
– Что-то мне твое лицо знакомо… Это не с тобой мы рубились
спина к спине в битве Красных Мечей?
Челюсть слуги, который и кабанчика нес с трудом, отвисла.
Глаза забегали, хотел явно соврать, но не решился:
