Таргитай спросил тихо, еще не веря, что расслышал верно:
– Богов испугался?
– Тарх… Впрочем, ты ж не ведаешь страха… Мы едва вышли из
Леса, так только и вредим миру, в котором живем!
Мрак тяжело сел, обхватил колени руками. Таргитай вскочил,
растерянно топтался, как медведь на цепи.
– А что делать? – спросил он горько. – Ведь зло умножается!
– Когда с ним бьемся, – сказал Олег со злостью, – столько
ломаем дров, что умножается куда быстрее. Я не хочу больше ломать дров. И вам
не дам.
– Олег, у тебя тоже… предчувствие неудачи?
– Предчувствие? Смеешься? С закрытыми глазами видно. Рвать
жилы, захлебываться грязью, драться с лютым зверьем – и все для того, чтобы
стало еще хуже?
Молчали долго. Мрак проговорил сдавленно:
– Может быть, ты и прав. Одной силы мало. Еще бы и то, чего
у нас нет…
– Чего? – спросил Таргитай.
Мрак посмотрел на дударя с отвращением.
– Да всего. Что у нас есть, кроме силы? С другой стороны,
если не пойдем, тогда что?
– А ничего, – ответил Олег мрачно. – Ты знаешь, что труднее
всего человеку сделать? Не знаешь?.. Труднее всего сказать три слова: «Я был не
прав!» Так вот сейчас я говорю ясно и отчетливо: я был не прав! Нас послать в
мир – что трех сумасшедших с горящими факелами в сарай с сухим сеном!
Мрак обвел скептическим взглядом пещеру:
– Думаешь… отсюда не попрут?
– Мрак… у нее этих островков тысячи. И везде по мановению
мизинца возникают эти пещеры… А нет – переберемся на берег. Много ли нам надо?
На этот раз тяжелое, как воды реки, молчание нарушил
Таргитай. Оставил детишек, те сразу притихли, поднялся и шагнул к друзьям.
Смотрел. Синие глаза потемнели. Непривычно суровое лицо, плотно сжатые губы. А
голос был горьким, ломким от боли:
– Моя душа останется здесь… Но я пойду дальше.
Мрак покачал головой:
– От такой жены… и таких детей?
– Мрак, я – дурак. Я не умею думать. У меня голова вместо
мозгов песнями набита. Я слышу голоса, вижу смутные лики. Я иду, когда велит
сердце. И куда велит. А там будь что будет.
Олег молчал, Мрак буркнул:
– Сердце… Олег говорит, голову слушать надо.
– Если сердце с головой не в ладу, человек несчастен!
– Так кто главнее? – рявкнул Мрак с неожиданной злостью. –
Сердце или голова?
Опять Олег смолчал, а Таргитай сказал убито:
– Знаю, без вас будет невмоготу. Может быть, куры лапами
загребут в первой же деревне. Но я пойду… потому что… так велит что-то изнутри.
Где они, умные и всезнающие? Я догоню их и на коленях отдам этот огненный Меч!
Да, с радостью. А сам – на печь. Мне, окромя тепла, орешков каленых и дудочки,
ничо не надо. Но ежели я крайний, ежели нет другого… Олег, твой Змей перевезет
меня на берег? Если нет, я переплыву.
Он поднялся, а Мрак буркнул ему в спину:
– Ты ж плаваешь, как моя секира.
– Мы многое не умеем. Но делаем.
Он исчез в слабо освещенном проходе. Мрак и Олег долго
смотрели друг на друга. Наконец волхв сказал с тяжким вздохом:
– Чувства!.. Дай сердцу волю – заведет в неволю. Чувства
повелевают животными, а у человека – разум. Мы опасны, Мрак! Опасны. Нам дадена
огромная мощь… ну, сами взяли, а вот ума таким наскоком не обрести.
Острые уши Мрака шелохнулись.
– Пойду взгляну. Как бы в самом деле не кинулся в воду… не
попрощавшись.
Олег спросил в спину:
– Мрак… ты хоть не думаешь, что…
Из прохода донеслось досадливое:
– Ты прав, прав… Надо жить разумом! Но я все-таки наполовину
волк. Да и человек я все еще дикий.
Волны бесследно впитывались в золотой песок у ног Таргитая.
За плечами певца блистала рукоять Меча, пояс туго затянут.
– Дана, – сказал он со смертельной тоской. – Ну что за жизнь
у нас, людей?
– Мне никогда не понять смертных, – ответила она ровным, как
степь, голосом. – Но ты иди. Герои всегда уходят. Они уходят рано, намного
раньше… других.
Дети подбежали, зачуяв перемену, прижались. Он с неловкостью
обнял обоих.
– Я хотел бы побывать здесь без спешки… Когда все это
кончится.
Она прямо посмотрела в его синие глаза. Голос ее был тих и
все так же ровен.
– Третьего сына я назову Коло.
Из пещеры показались, щурясь от яркого света, оборотень и
волхв. Мрак услышал богиню, присвистнул. Олег смотрел как грозовая туча. Мрака
не понять. Ведь, в отличие от Таргитая, понимает же, что верно, что неверно!
Что творится с оборотнем?
– Богиня, – сказал Мрак, – благодарствуем за хлеб-соль… Ну,
за рыбу и раков.
Глава 2
Послышались могучие хлопки. На остров тяжело падал грузный
Змей, изумрудно-зеленый, словно только что перелинявший, вдвое крупнее
предыдущего. Крылья подняли ветер, а когтистые лапы с такой силой ударились в
рыхлую землю, что Змей погрузился, как в болото, по самое пузо.
Глаза полыхали багровым огнем. Из пасти вырывались частые
клубы синего дыма. Проскакивали искры. Змей в панцире из толстых плит, от
загривка тянулся ярко-красный гребень. На горбатой спине частокол был в рост
человека, между иглами можно сесть по двое. Длинные когти отливали недоброй
голубизной, словно умело выделанный булат.
– Быстро ты его, – буркнул Мрак. – Прямо из подземелья
вызвал?
– Долго ли умеючи?
– Умеючи – долго, – отпарировал Мрак намекающе. – Просто ты
вроде бы ухомякивал кабанчика, потом второго…
– Я свистел сквозь зубы.
Дана молча наблюдала, как существо с секирой за плечами, чья
жизнь так коротка, бесстрашно карабкается на горбатую спину крылатого чудовища.
Таргитай уже на лапе Змея повернулся, растопырил руки. Дети, как два визжащих
поросенка, сразу оказались в его объятиях. Он целовал и нацеловывал снова, лицо
кривилось, а глаза блестели.
– Дана… Эх, остаться бы мне…
– Третий сын, – повторила она, глаза ее смотрели вдаль, –
которого я понесла этой ночью, будет… я не знаю кем, только чую, что сотворит
нечто… или с ним что-то… О нем узнают даже боги!
Мрак крикнул сверху:
– Как назовешь?
