Муравей выбежал на ветку, похожую на широкую проселочную
дорогу, бодро понесся, стуча когтями. Впереди зеленели необъятные поля, редкие
муравьи доили огромных зеленых чудищ, тыкая в них сяжками. К ним спешил и
муравей Таргитая.
Таргитай поспешно соскочил:
– Мог бы и выше довезти!.. Я ж тебе на дудке играл.
Муравей умчался, словно не слыша. Или в самом деле не
слышал. Олег что-то говорил о полной глухоте муравьев.
Назад к стволу заспешил бегом, уши горели от стыда. Олег и
Мрак не дали бы себя завести в сторону. Хотя Мрак уже стоит на пороге
подземного мира, если еще не вошел, Олег вообще творит что-то немыслимое, лишь
ему опять досталось самое легкое: подойти и спросить! А он и это еще не сделал…
Таргитай пошел карабкаться, чувствуя, как быстро наливаются
тяжестью усталые ноги. Уже распухли, суставы трещат, сапоги разбиты, подошвой
чувствует каждую соринку.
Внезапно ощутил, что в самом деле остался один. Муравьи были
последними, никто выше их не забирался. Ни зверей, ни птиц, даже под ногами не
чувствовалось знакомого дрожания: древесные черви остались далеко внизу.
Остановился передохнуть, тут же ощутил, что замерзает.
Воздух был холодный, а из-под ног тянуло еще большим холодом. Подземные соки,
что рекой поднимаются к кроне, текут совсем близко.
– Спасибо, мураш, – крикнул он запоздало. – Вы самые лучшие
звери на свете! Лучше вас только Мрак и Олег… да и то не всегда.
Подтянув перевязь с Мечом, потащился наверх, заставляя себя
перебарывать усталость и боль во всем теле. Ущелья давно перешли в трещины, а
теперь вовсе измельчились. Таргитай наконец ощутил, что карабкается по стволу
дерева, что до вершинки уже осталось рукой подать. Верст пять с гаком, если по
прямой, как ворона летит. А так как он не ворона и не ворон, вроде Аристея,
даже не Олег в пернатой личине, то ему не меньше десяти с гаком. Да в гаке
столько же.
Сверху грянул злой голос, в котором не было ничего
человеческого:
– Стой, чужак!
Таргитай испуганно поднял голову. Почти касаясь его головы
когтями на задних лапах, на уступе стояло странное серо-коричневое существо. В
два человеческих роста, поперек себя шире, с длинными передними лапами. Глаза
недобро смотрели из глубоких ямок. От незнакомца веяло такой мощью, что
Таргитай едва ли не впервые ощутил страх. Страж Дерева был как нарост – явно и
секирой не взять. А чародейский Меч щедро льет только людскую кровь.
– Прости, – сказал Таргитай вежливо, – но я очень спешу.
Он сделал движение обойти, но Страж непостижимо легко
сдвинулся, снова загородил путь. Таргитай с неохотой потащил из ножен Меч, не
представляя, как сражаться, стоя на крохотном уступчике.
– Погодь! Это тебе надо с Мраком. Он такие встречи сам ищет.
– Дальше нельзя, – сказал Страж тем же нечеловеческим
голосом, который Таргитай наконец определил как деревянный. – Я Страж Великой
Поляны. Дальше никто из смертных не поднимался.
– Значит, бывали тут и до нас люди, – вздохнул Таргитай с
облегчением. – Все-таки посторонись, зашибить могу. Потом мучаюсь, но что тебе
с моих мук? Вашу Поляну не трону, знавал поляны и поболее. Я пройду наверх, как
уже проходил разные земли. Я везде старался проходить по-доброму.
Он чувствовал, что говорит зло, с вызовом. Тут мир спасать
надо, а этот загородил дорогу, еще и пальцами шевелит! Мудрый Олег говорил, что
лучший способ учиться – просто подражать более умному и удачливому. Сейчас же
стоит быть похожим на Мрака, это легче, чем на Олега.
– Ты… не пройдешь.
Страж опустил руку на плечо Таргитая. Меч в руке Таргитая
сам по себе не шелохнулся, и Таргитай, перехватив рукоять обеими руками, с
усилием ударил рассыпающим искры лезвием.
Его едва не сбросило с уступа. Над головой треснуло, мимо
него пролетела срубленная кисть. Ни крови, ни плоти на обрубленном, только
светло-зеленое внутри да сок…
– Ничо, – утешил он торопливо, – ты ж деревянный… Не так
больно… и отрастет…
Не давая Стражу опомниться, вскочил выше, отпихнул. Тот все
же надвигался, угрожающе размахивая уцелевшей рукой. Таргитай погрозил
обнаженным Мечом, торопливо подпрыгнул, полез.
Вдогонку раздалось скрипучее:
– Старшие Стражи тебя уничтожат.
– Со Старшими легше спознаться, – пробормотал Таргитай. –
Они не драчливые, я не драчливый… Еще лучше – Главные. Или – Наиглавнейшие. Тем
и объяснять не надо, сами бы все поняли.
Он поднялся еще на выступ. Усталые ноги кое-как пронесли по
крутому подъему. Сзади донесся скрипучий крик, сверху ответили голоса. Таргитай
поднял голову, плечи сами зябко передернулись.
Вдоль всего гребня его ждали десятка три Стражей. Каждый
вдвое массивнее, чем он, каждый с четырьмя руками. Явно Старшие. С этими уже
так не повоюешь.
Таргитай одной рукой взялся за Меч. Отвращение к драке
заполнило сердце. Он отдернул руку, словно ожегся.
– Ребята… Ну за что нам губить друг друга?
Стражи стояли недвижимо. Таргитай вздрагивал, чуял, что в
недвижимости этих нелюдей скрывается больше угрозы, чем если бы орали,
плевались и потрясали оружием.
Самый крупный проговорил медленно:
– Ты – герой… Ты дерись…
– Да разве я похож на героя? – спросил Таргитай с тихим
отчаянием. – Мне только и нужно, что пройти к Роду. Спросить его, затем уйти.
– Мы знаем твой Меч… Это Меч бога войны…
– Ну и что…
– Ты должен воевать.
– Мало ли что у нас есть? – возразил Таргитай. – У меня и
дуда есть. Хошь, покажу?
Он торопливо выудил сопилку. Чувствовал себя глупо, добро –
друзья не видят, засмеяли бы. Стражи молча смотрели, как чужак прижал дудку ко
рту, оттуда полились сиплые звуки. Дыхание сбилось, но кое-как выровнял, сам
краем глаза следил за Стражами.
Таргитай похолодел, заметив на острых когтях блестящие
капельки. Если отравлено, то никакая магия не спасет. Супротив мощи Прадуба
даже боги, как говорит Олег, бессильны. Потому что Прадуб сам бог. Бог всех
деревьев на свете.
Снова выровнялся, заиграл другую. Стражи не двигались.
Сперва играл с натугой, потом уже не помнил себя, песня пошла как бы сама собой.
Уже не он играл и пел, а что-то в нем играло и пело, а он только раскрывал рот,
давал выход тому, что рождалось внутри, в нем, но в то же время как будто и не
в нем.
Играл, наверное, долго. В горле пересохло, а пальцы
перестали гнуться. Стражи не двигались, но что-то в них изменилось. Таргитай с
сожалением сунул дудочку за пазуху.
