Олега передернуло: представил, что запоздал бы хоть на
крохотнейший миг на выходе из крутой дуги… Не верхушки трав бы сжевал!
В плечах было горячо от боли. Он распростал крылья,
чувствуя, как тяжко напрягать жилы. Парил, поднимаясь на теплых токах от земли.
Когда внизу деревья снова стали крохотными, воздух уже не подпирал снизу.
Пришлось скользить, как по ледяной горке, выискивать теплые потоки.
От усталости и жгучей боли мутилось в голове. Не лучше ли
взять да помереть? За что так мучиться? Боромир рек однажды, что без боли нет
жизни. У кого не болит душа, тот вообще не человек. Душа либо болит, либо ее
нет. Если так, то он человек, с какого боку ни тронь. И душа стонет, и тело
плачет.
Олег начал от усталости падать, крылья почти не держали. В
гремящей от боли голове мелькнула странная, как холодная молния, мысль, что у
богов, если он думает верно, души не должно быть вовсе…
Замерзающие губы снова и снова повторили заклинание. Он
падал, падал, крылья сложил. Надо успеть распахнуть у земли, а пока сберечь
силы. Но успеть распахнуть вовремя, а то и крылья не удержат…
Крохотные деревья проплывали в двух-трех верстах внизу. Олег
без сил лежал на спине Змея. Пальцы побелели, вцепившись в крупные чешуйки. И
часу не пролежал на земле, как с неба упал скованный заклятием Змей, и Олег,
постанывая от боли и беспомощности, с третьей попытки вскарабкался на горбатую
спину.
Теперь вжимался между плитами, пронизывающий ветер грозил
сбросить на землю. Магический кокон больше не сотворить, слишком мало сил. И
так даже от простого заклятия слабость во всем теле, звон в ушах. От мощного –
кровь из десен, перед глазами меркнет свет.
Он пощупал Посох Мощи. Алатырь-камень едва светится, все
такой же теплый, словно живой. Земля проплывает далеко внизу медленно, нехотя.
После стремительного броска в магическом коконе полет на Змее кажется
улиточным, да и страха перед высотой нет. После того как ощутил, а главное –
понял, что воздух не пустой, а вроде воды, только намного жиже, в нем тоже есть
на что опираться, страх хоть и не ушел весь, но подчинился пониманию. А для
волхва понимание – что секира в руках такого бойца, как Мрак.
Когда навстречу поплыли пухлые облака, Змей с разгона
врезался в вязкий туман, похожий на молоко из-под больной коровы, рыкнул зло,
судорожно захлопал крыльями. Их вынесло наверх, поджатые к пузу лапы Змея почти
задевали белое поле. Над облачным покровом было холодно, как зимой на дереве в
ветреную погоду.
Змей взвыл, сложил крылья и камнем рухнул сквозь белое
месиво из разреженной воды, молока и снега. Олегу показалось, что крылатый
сарай даже глаза закрыл, только бы не видеть такой мерзости.
Олег терпеливо удерживал тошноту. Внезапно белая пелена
скользнула вверх, а далекая земля пошла стремительно вырастать в размерах. Олег
постучал предостерегающе по толстой шее Змея, кожистая пленка на глазах зверя
оставалась опущенной.
Уже обозначились кусты, Олег поспешно ударил Посохом между
ушей Змея. Тот вскрикнул, распластал крылья, их едва не вывернуло встречным
ветром, а Олега прижало к спине с такой силой, словно такой же Змей обрушился
на спину, а вся кровь отхлынула в то место, которым все, окромя волхвов, мыслят
вместо головы.
– Дурная жаба с крыльями, – пробормотал Олег зло. Он вспомнил
Мрака, тот всегда так называл Змея. Каково сейчас оборотню? Ежели уцелел… Ему
выпало самое трудное. Пойти ему или Тарху, то и головы сложить, и дела не
сделать… А Мраку все одно на роду написана близкая гибель…
Он ощутил вину: так холодно рассуждает о близкой смерти
друга, но, с другой стороны, всем им не выйти живыми из этого похода. Не говоря
о том, что весь Белый Свет погаснет через три дня!
Холодок пробежал по спине. Олег спешно отогнал жуткое
видение конца света. Успеть бы до гибели хоть ударить по Злу со всей дури! Или
хотя бы плюнуть в глаза.
Змей снизился настолько, что земля мелькала, как под
копытами скачущего коня. Когда впереди в облаке желтой пыли возник табун коней,
крупноголовых и с короткими, как иглы ежей, гривами, Змей опустился еще. Кусты
и трава от бешеного лета слились в одну зеленую мерцающую полосу.
– Давай, жабка, – прошептал Олег. Глаза слезились от
свирепого встречного ветра, а губы норовило развернуть, как рану от секиры
Мрака. – Давай, зелененькая… Времени с воробьиный скок… Ежели Мрак уже
спустился по дуплу, а за ним не заржавеет…
Змей на лету ухватил самого рослого коня, поднялся на сотню
саженей и разжал когти. Бедное животное с высоты кувыркнулось трижды, донесся
глухой удар. На земле осталось пятно распластанной окровавленной туши. Змей
даже не сделал круг, упал на жертву.
Олег со вздохом развязал мешок. Сухари и ломоть мяса –
казацкая еда, как говаривал тот вожак молодого королевства, Конан. Змей под ним
жадно чавкал и торопливо рвал тушу, брызгал кровью, словно боялся, что волхв
слезет и съест все.
– Я ж не Таргитай, – объяснил Олег. – Это с ним не садись за
один стол… Но ты не очень. Большая сыть брюху вредит. Нам еще ехать и ехать.
Он как в воду глядел: осоловевший Змей пытался лечь соснуть,
а когда Олег озлобленно бил сапогом в раздутое, как у жабы, брюхо, Змей
выгибался и подставлял бока, уже искусанные крупными, с жука-рогача,
змееблохами.
Пришлось ухватиться за Посох. Нет Таргитая, подумал с
облегчением. Тот прикрывал бы ладонями глаза от вспышек жалящих молний, жалел
бедного Змея, у него все бедные, обижать нельзя даже лягушек… Зато сейчас,
когда повеление подтвердил властью, подпрыгнул и затрепыхал крыльями, как
молодой воробей. Под белесым брюхом сразу замелькала земля. Еще как замелькала!
Лес сменился кустарником с проплешинами голой земли. Те
разрослись и заняли все пространство, полностью вытеснив пятна зелени. Земля
потянулась безжизненная, голая, рыжая, как распавшееся железо, цвета руды.
Последние норки зверьков исчезли, мир стал безжизненным и безрадостным.
Небо темнело. Олег сперва решил, что собираются тучи. Когда
чутье заставило вскинуть глаза, то вздрогнул и втянул голову в плечи.
Над ним нависал, постепенно снижаясь, свод из
полупрозрачного камня. В толще мелькали сгустки, искры. Змей дрожал всем телом
и летел, как испуганная утка: вытянувшись всем телом и суматошно ляпая
крыльями. Воздух сгустился и застыл, такой же мертвый и враждебный, как земля и
небо.
Олег ощутил странный холод, словно над затылком пронеслась
исполинская ладонь изо льда, инстинктивно пригнулся.
– Небесные великаны? – прошептал он. – Вниз, жабка… Быстрее
вниз…
Змея тряхнуло, он побежал, выставив крылья парусами и гася
сумасшедший бег о плотную стену воздуха.
Олега сбросило, больно ударился, земля и небо трижды
менялись местами. Олег вжимался в землю, рука ледяного великана Имира вот-вот
прихлопнет, как муху, он и его страшные братья живут именно здесь, на Краю
Света…
