У Олега слезы выступили, видя, с каким усилием Таргитай
пытается вернуться в сознание. Он повторил тихо, но настойчиво:
– Тарх, мы у камня, где похоронен Мрак… Вернись!
Лицо задергалось сильнее. Веки затрепетали, медленно
поднялись. Глаза были бессмысленными, но с обезображенных губ сорвалось:
– Где…
Олег осмотрелся, вздрогнул. Камни сглажены, ветер
тысячелетиями дует в одну сторону, камни сгорбленные с одной длинной пологой
стороны, с другой – крутые, обрывистые, но все на поверхности гладкие до
блеска. Только одна массивная плита была выщерблена сверху.
Даже отсюда Олег различил следы от ударов мечей. На камне
была вырублена охотничья метка Мрака!
– Не обманул, – прошептал он. Слезы снова навернулись на
глаза, он не стал смахивать. Руки заняты ношей, а тряхнуть головой – упадешь от
движения. А подняться… можно и не подняться.
Он как-то преодолел эти страшные сажени. Таргитай скрипел
зубами, дергался, а когда Олег тяжело рухнул на отмеченный камень, глухо
попросил:
– Опусти меня…
– Тарх…
– Я… знаю… Олег, я хочу, чтобы ты положил меня… с ним рядом…
Слезы брызнули. Олег крепился, молчал, но тело затряслось
само, он зарыдал тяжело и мучительно, как плачут мужчины, которые не умеют
плакать.
Таргитай встал на четвереньки, потом на колени. Ухватившись
обеими руками за край могильной плиты, силился поднять. Перекошенное лицо стало
страшным. Он закинул лицо к ужасному небу, взвыл. Лицо потемнело, внезапно из
ноздрей побежала кровь. Он продолжал поднимать плиту. Та дрогнула, чуть
приподнялась.
– Вместе с Мраком… – прохрипел Таргитай. – Запомнил?
Олег подсунул пальцы под камень, выдавил:
– Обещаю…
– Кля…нешься?
– Клянусь… Тарх… ты в самом деле… достоин…
Он не понимал, откуда в умирающем такие силы, но край плиты
начал приподниматься, а заслуги Олега было едва на треть. Хрипя, выплевывая
кровь и куски сожженных легких, они поднимали и поднимали, пока та не
оторвалась от земли.
– Разом… – простонал Олег, – в мою сторону…
Плита обрушилась на землю, открывая яму. Оттуда пахнуло
теплом. В то же мгновение земля обрушилась под Таргитаем. Он инстинктивно
пытался ухватиться за что-то, скрюченные пальцы стиснулись на комьях мертвой
земли. Он ощутил, что падает в пустоту.
Жесткие пальцы больно рванули за кисть. Олег, бледный, с
отчаянным лицом, свесился до пояса и держал его за руку. Другой рукой ухватился
за край плиты. Та подрагивала. Волхв едва удерживался, но тяжелое тело Таргитая
неумолимо стаскивало за собой.
– От…пусти, – прохрипел Таргитай. – Я хочу… с Мраком…
Олег, сцепив зубы, пытался удержаться, но его сволакивало за
Таргитаем.
– Отпусти, – прохрипел тот зло. – Дальше тебе… одному…
Олег напрягся, лицо исказилось. Сползание прекратилось: явно
удалось зацепиться ногами. Глаза были отчаянными, ибо пальцы разжимались.
Таргитай слишком тяжел, а силы в руках уже не осталось.
– Отпусти, – попросил Таргитай. Перед глазами уже плыло,
кровь из ноздрей попала в рот, но не чувствовал даже вкуса. – Ты… дойдешь один…
– Не мечтай, – выдавил Олег сквозь стиснутые зубы.
– Хочу с Мраком…
– Ду…рак… Посмотри…
Таргитай болтался над пустотой, как разделанная туша лося на
дереве. Он скосил глаза вниз. Уже был полумертвым, но мурашки побежали по коже.
Внизу, в каменном колодце на глубине в три человеческих
роста, торчали острые копья. Их подогнали так плотно, от стены и до стены, что
сбрось кошку, и та напорется.
Таргитай, чувствуя тошноту, пытался что-то прошептать, но
перед глазами померкло, в голове раздался звон, и он рухнул в бездну.
Ноги Олега тяжело загребали снег. Он тащился, проваливаясь в
сугробы, падал, поднимался. В глазах был красный туман, кровь стучала в висках.
Он не понимал, куда бредет, но упорно заставлял себя двигаться. Боромир
говорил: кто не двигается, тот не живет. И пусть уже не сможет дойти, но идти
будет. А упадет – поползет, обламывая ногти, обдирая локти и грудь об острые,
как ножи, холодные камни.
Впереди лед затрещал, среди крошащегося ада заблестели
кончики железных шлемов. Прямо из мерзлой земли и льда поднимались заиндевевшие
воины – с бледными неживыми лицами, покрытые инеем, но в доспехах и с кривыми
мечами.
– Бегом! – велел себе Олег.
Боковым зрением видел, как с боков тоже медленно поднимаются
из мерзлой земли воины мира мертвых. Похоже, здесь полегло целое войско. Он
заставил себя двигаться быстрее, но лишь рухнул вниз лицом. Сцепив зубы,
чувствуя во рту непроходящий привкус железа, поднялся на четвереньки.
Со всех сторон окружили сумрачные воины. За их спинами
торчали копья, блестели шлемы. Вся долина заполнена войском. Был бы в полной
силе, и тогда бы не выбрался живым. А магии в нем меньше, чем жизни в этих
снегах.
Воины смотрели зло и враждебно. Вперед вышел крупный воин в
черной, как ночь, одежде. На локте левой руки блестел круглый щит, обтянутый
кожей и обитый медными полосами. Небрежным пинком опрокинул Олега, тот
завалился на бок. Тяжесть соскользнула со спины, перевесила. Он издал хриплый
нечеловеческий крик, забарахтался, беспомощный, как черепаха, которую
перевернули на панцирь…
Воин холодно и враждебно рассматривал их:
– Кто такой? Почему тащишь мертвеца?
– Он не мертвый, – с усилием выдавил Олег. Губы его
полопались, почернели, стали как лепешки. Кровь текла из ранок, замерзала на
подбородке. – Он… жив…
– Да? Это ненадолго. Как и тебе, – сказал воин голосом
безжизненным, но исполненным такой силы, что мороз побежал по коже. – Меня
зовут Гарам Сокрушающий. Я владею этими землями… И убиваю всех чужаков.
– Приди и убей, – прошептал Олег. Он перевернулся, сумел
встать на колени, затем воздел себя на ноги. В руках хмуро блестел обломок
Жезла, не длиннее кинжала.
На него смотрели с удивлением и уважением. Воин, который
назвал себя Гарамом, повторил:
– Кто ты?
– Если ты… слышал о внешнем мире… то ты… знаешь…
Гарам медленно наклонил голову.
– Вы… оттуда?
– Да, – сказал Олег мертвым, как подземный мир, голосом. –
Когда-то мы жили… под защитой светлых богов…
Гарам растянул губы в недоброй усмешке.
