Горло жгло, губы двигались с таким усилием, словно
превратились в каменные плиты. Мрак не понял, смотрел озабоченно, затем кинул
куда-то в сторону:
– Отпускайте. Корчи затихают…
Ледяные руки отпустили. Олег повернул голову, скривился от
острой боли в шее и висках. Костер полыхал ярко, даже два костра. Между ними на
подстеленных шкурах лежал Таргитай.
– Как он? – прошептал Олег.
Мрак, осунувшийся, черный, двинул плечами.
– Еще жив… Ты вовремя напустил в него лечебных трав. Но
скоро и эта искорка затухнет… Ты что-нибудь еще можешь?
– Мрак, я смог бы там, под настоящим солнцем…
Он поднялся, сел. Голова закружилась. Чтобы не упасть,
торопливо обнял оборотня. Под руками были крутые плечи, такие же тяжелые и
огромные, как обкатанные морем и ветром валуны. Мрак выглядел постаревшим,
изможденным, но зубы скалил с той же злостью.
– Можешь поздоровкаться.
– С кем?
Из тьмы поднимались человеческие фигуры, их Олег принимал за
убитых. Кости трещали, словно разламывались на части. Лица были застывшие,
окаменевшие. Глаза смотрели мертво.
– Мрак… почему они… с тобой?
– Ты волхв, должон знать.
К костру сошлись около десятка воинов. Все с мечами, почти
все в доспехах, железных шапках, у троих хитросплетенные железные пластины
ниспадают на плечи, защищая затылки и плечи. Каждый широк в плечах, высок, все
двигаются хоть и замедленно, но без лишних движений, смотрят прицельно.
– Мрак, кто они?
– Не тронут.
– Но это же… киммеры!
– Не тронут, – повторил Мрак медленно. Лицо его было
каменным, ни одна жилка не дрогнула. Олег вспомнил, какими холодными показались
плечи Мрака на ощупь, ощутил, как его самого осыпало морозом. За спиной
судорожно вздохнул Таргитай, сказал жалобно:
– Мрак… Эх, Мрак…
Мрак вроде бы старался не подходить слишком близко к костру,
лицо его было в тени. Глаза поблескивали как осколки черного гранита.
– Лежи, – велел он ровным голосом. – Еще чуть… Завтра будет
тяжелый день.
Олег пристально всматривался в изменившееся лицо оборотня.
Мрак не двигался, Олег переполз, морщась и постанывая при каждом движении,
поближе к остаткам костра.
– Удивил… Когда был не тяжелым? Разве что когда был очень
тяжелым!
Глава 13
Когда Мрак расстался с Олегом и Таргитаем там, на Дереве, то
по Дуплу спускался со странной легкостью в душе. Уже закончил счеты с жизнью,
прошел свой земной путь до конца. Наконец-то переходит в другой мир по праву:
мол, сделал все, что мог, от жизни не прятался, рук на себя не накладывал,
дрался изо всех сил до последнего, как и завещано Поконом.
Если удастся перед гибелью хоть одного врага ударить по
голове, уже подмога Олегу и Таргитаю. Им идти по его следам и – дальше, дальше…
До самого Ящера. Ну или сколько пройдут.
Он прыгнул с уступа на уступ, больно ударился пятками. Мешок
за плечами натирал спину. Мрак развязал ремень, тряхнул плечами, мешок с едой
соскользнул и пропал во тьме. Мрак прислушался, но удара не последовало. Пусть,
обедать все равно не придется. Напредсказывали скорую гибель! Как будто сам не
зрит, что жизни осталось с воробьиный нос, а то и с маковое зерно. Еще
напророчили, что умрет тяжко, как будто тяжкая гибель не ждет на каждом шагу!
Умру первым, подумал он с горькой иронией. Тоже мне,
мудрецы. Он всегда шел первым, принимал удары на себя, так кто же должен пасть
первым? Все мрут, даже боги, сколько бы ни твердили про их бессмертие. Все, что
родится, когда-то мрет.
А второй раз уже не сгинуть никому. Так чего трястись, как
заяц перед рогатым кустом?
Внутри Дерева сумрачно, несмотря на серый рассеянный свет от
гниющей древесины. Дупло ширится, когда-то разрастется так, что истончившиеся
стены не выдержат… Что будет с землей, когда Прадуб рухнет? Начнется такое
трясение, что моря выйдут из берегов, а в океанах без следа смоет целые
островные страны.
Он живо представил себе, как в дальнем теплом море
исполинская волна обрушивается на землю посередке океана, сметает целые города
с неведомыми народами, о которых никто ничего больше не узнает, не услышит…
Видение было таким ярким, словно он перед смертью получил
дар видения. Или смертники в самом деле обретают нечто подобное как последний
дар богов?
Пусть боги дразнятся, пусть. Лишь бы не думать, что он,
которому предсказана скорая и жуткая гибель, все-таки может прожить хоть чуть
дольше, чем Олег и Таргитай.
Небо было лиловое, страшное. Темно-синие тучи неслись
стремительно, словно скачущее стадо, ветер дул пронизывающий. Мрак разыскал
свой мешок и вытащил из него шкуру. Голые плечи сделали вид, что им все равно,
но Мрак чувствовал, с какой готовностью спрятались под толстым мехом. Старею,
подумал хмуро. В самом деле, пора. Мужчина не должен умирать в постели.
Он старался не поднимать голову. В разрывы туч иногда
проглядывало черное солнце мертвых, кожа сразу мертвела под его лучами. Он
горбился, кутался в шкуру, высматривал убежище.
Впереди показались бредущие навстречу люди. В сумерках
подземного мира рассмотреть не удавалось даже его волчьими глазами, заметил
только, что двигаются замедленно, словно всю зиму пролежали в сугробе, но в
каждом движении – угроза, смерть.
Еще можно бы схорониться, – успел бы, но те две вороны, что
пойдут следом, напорются уж точно. Да и по-мужски ли хорониться, ежели смерть
так близка?
Он сбавил шаг, поправил перевязь. Тучи чуть раздвинулись,
страшные лиловые отблески заиграли на металле. Трое были в металлических
шапках, пятеро при мечах. Еще семеро опирались на копья, дротики, дубинки. Все
в тряпье, кое-кто шел босым, но из-под двоих чиркали искры: сапоги подкованы,
как у коней.
Мрак взял в руки секиру:
– Здравствуйте, добрые люди!
Передние замедлили шаг, а другие стали обходить Мрака с
боков. Мрак не стал оглядываться, о простор не обопрешься, сам шагнул вперед.
Волчьи зубы блеснули.
– Не хотите здороваться? Ничо, переживу.
Один шагнул сбоку и взмахнул длинным кривым мечом. Мрак без
труда уклонился, а лезвие секиры развалило жителя подземного мира пополам. Был
хруст и треск, Мрака передернуло от вида бледного обескровленного мяса.
Застывшие лица других не дрогнули, глаза смотрели невидяще, но надвигались на
него. У кого не было даже дубин, поднимали камни.
Мрак пошел вперед. Секира замелькала, словно молния, он
двигался, как разъяренный кот среди больных мышей. Он опережал их в каждом
движении, а когда начали сдавливать с боков, выскользнул в проход, оставив еще
троих рассеченных почти до поясов.
